– Смахни-ка хоть паутину.
Он отыскал где-то тростниковую метелку и принялся бороться с пауками, а я тем временем взялась за ковер Мы вместе со слугой разостлали его, поправили белый половик. Когда ковры были приведены в порядок, я сняла с кровати постель и вытрясла ее. Достала из кладовой корзинку, шкатулку для бетеля, плевательницу и расставила все эти вещи по местам – так, как они стояли в далеком прошлом, – а сама уселась на кровати, облокотившись на валик. У слуги была с собой коробочка с бетелем. Я взяла у него бетель и стала жевать, потом поставила перед собой зеркало и принялась смотреться в пего.
Тут вспомнились мне прежние дни, и перед глазами поплыли картины из времен моей юности. Я представила себе своих тогдашних поклонников: наглого Гаухара Мирзу, глупого Рашида Али; Файзу Али, что меня так любил, Султана-сахиба, что был так красив, – словом, передо мной возникали все те, кто бывал здесь, и каждый со свойственными ему чертами. Моя комната превратилась в своего рода волшебный фонарь: вот картина проходит перед моими глазами, вот она исчезла, а на смену ей явилась другая…
Когда весь мой запас воспоминаний иссяк, то же самое повторилось сначала. Снова все те же картины замелькали одна за другой. Но если в первый раз они вспыхивали лишь на мгновение и сразу же исчезали, то теперь плыли медленней, так что я могла лучше рассмотреть и продумать каждую из них. События, связанные с тем или иным человеком, выступали теперь во всех подробностях. Сначала голова моя немного кружилась, и я видела лишь разрозненные куски Этих картин, теперь же каждая порождала целую цепь других, связанных с ней, и мое поле зрения все расширялось. Передо мной вновь возникла вся моя прошлая жизнь…
И тут я вспомнила Султана-сахиба. Вот памятный вечер, когда я выступала впервые и когда он меня увидел; вот на другой день является ко мне его слуга; потом он приходит сам… Любезные речи, беседа о поэзии; затем вторжение Хана-сахиба и его грубость; выстрел Султана-сахиба, падение грубияна, преданность Шамшера-хана; появление котваля… Вот Хана-сахиба отправили домой, а Султан-сахиб исчез надолго; а вот наконец настал день, когда я снова его увидела и послала ему записку через мальчика… И вот возобновились наши встречи; вот – вечера в Навазгандже… Все эти события вставали передо мной так отчетливо, как будто они случились только вчера. Потом их вереница потекла снова, но когда дошло до появления слуги с письмом Султана-сахиба после моего первого выступления, настроение у меня вдруг упало. Мне почудилось, будто в этот миг я чего-то лишилась. И вдруг мысли мои оборвал крик слуги:
– Госпожа! Берегитесь! У вас сколопендра на покрывале!
Я вскрикнула, вскочила с постели и поспешно сбросила покрывало. Слуга поднял его и встряхнул; на пол вывалилась сколопендра, поползла к изголовью кровати и залезла под ее ножку. Слуга приподнял кровать и увидел под ножкой пять лежащих рядком золотых монет.
– Ой! Глядите! Что это? – изумился он.
– Золотые, – спокойно ответила я и подумала: «Да, те самые золотые».
– Как они тут очутились? – недоумевал слуга.
– Это сколопендра в них превратилась, – засмеялась я. – Подними их!
Слуга, немного поколебавшись, поднял монеты и подал мне.
– Значит, дом Ханум не разграбили во время восстания? – спросил я.
– Конечно разграбили! Но представьте, – никому и в голову не пришло поднимать мою кровать и заглядывать под ее ножки.
– Что ж, все может быть, – сказал я.
23
Страсть меня ранит до крови, ревность еще
больней. Встретив на днях соперника, мысленно встречусь с ней!
В воскресенье в восемь часов утра приехала в паланкине посланница бегам. Я только что поднялась с постели. Не успела я как следует выкурить хукку, как она принялась меня торопить. Мне хотелось поесть перед отъездом, но женщина сказала, что бегам настойчиво просит меня позавтракать у нее. Я спросила, дома ли наваб. Она сказала, что он с утра уехал в деревню. На вопрос, когда он вернется, женщина ответила, что его ждут не раньше вечера. Мне нужно было о многом поговорить с бегам с глазу на глаз, и потому я заспешила. Умывшись, причесавшись и одевшись, я вместе с этой женщиной и одной из своих служанок тронулась в путь.
Пришла, вижу – бегам уже ждет меня. Как только я вошла, стали подавать завтрак. Вместе с бегам я принялась за еду. Кушанья все были изысканные: пышки, тушеное мясо, разнообразные острые приправы, сливки, вареный рис самого лучшего качества и необыкновенная подливка к нему, яблочная пастила, халва и другие сласти. Зa едой бегам шепнула мне на ухо: