Сердце же готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Холода больше не ощущалось.
Но старик медлил и ничего не предпринимал, наблюдал лишь. Разве что руки убрал и просто смотрел на моё тело или увеличивающуюся метку.
- Что ж мне с тобой делать-то?
- Одеть? - предложила я.
- Во что?
- В пачку.
- Нет! Пачку на голое тело не надевают. Кто там её до тебя носил? И вообще, теперь костюмы будут шиться на тебя.
Меж тем метка заполнила всё тело. И даже лицо начало светиться. А потом просто погасла, не оставив и следа на теле.
- Ладно, надевай обратно свою пачку, - снисходительно буркнул он и сел на своё место.
"Я ему безразлична, - сделала я вывод, ведь наблюдала за его мужским достоинством. - Зачем он тогда со мной возится? Не понимаю".
- Эжен... - начала я, одевшись.
- Так называть можете меня наедине, - вновь перешёл он на официальный тон. - А на людях - Евгений Евгеньевич.
- Хорошо, Евгений Евгеньевич, зачем я вам? Вы ведь ко мне равнодушны.
- Я же ясно дал понять.
- Нет. Вы только что глядели на меня, и даже прикасались, но...
- А должен реагировать как отрок в период полового созревания?
Я смутилась.
- Вы хотите начать наши постельные отношения прямо в карете?
- Н-нет... - а ведь я даже не предположила, что он может это сделать. Боялась больше просто оголиться.
- Тогда не провоцируйте меня.
- Но до того ведь держали меня на руках и даже целовали...
- Вот-вот, именно что целовал, если вы не заметили. Проявлял интерес. Разве нет? Или вы хотите сразу перейти к отношениям...
Я приложила руку к его рту, чтобы не продолжал. Но он взял меня за пальчики и отвёл руку, глядя в глаза:
- Я хочу дать вам немного времени, чтобы освоиться и перестать меня шарахаться. Если вы уже готовы, то можем...
Я прикрыла рот уже другой рукой.
Карета остановилась.
- Погодите меня здесь, дорогая, - старик встал и вышел, впуская прохладный воздух. Я же подобрала к себе на лавку ноги и сжалась в комочек.
Его не было так долго, что я успела даже задремать. А проснулась от потока воздуха и стука от захлопнувшейся двери.
- Вот! - положили напротив меня коробку.
- Что это?
- Сама переодеться сможешь? - и, получив кивок, добавил: - Я пока пройдусь по магазинам.
- Так мы же, вроде бы, к модистке собирались.
- В этом - нельзя! - отрезал почти любовник.
Взял только мою левую руку, посмотрел на неё и ушёл.
С трудом, но я влезла в корсет. Просто застёгивался тот на спине. Но он был велик мне. Или я такая худая. Поэтому зашнуровала его спереди, а потом просто повернула вокруг тела. С короткими портками с рюшами я долго не понимала, что делать. Понятно, что мне. Но всё это такое большое, что с трудом удерживалось на гашнике*.
С платьем вышло сложнее. Корсет не позволял выгнуться, как следует, поэтому зашнуровала его на спине кое-как. Как же одеваются состоятельные дворянки, ведь такой гибкости не имеют.
На плечи легла дорогая меховая накидка. Влезла в те же сапоги, что выдала мне девушка в Большом театре.
Когда явился старик, я была готова.
Окинул довольным взглядом и улыбнулся.
- Давай сюда левую руку.
Спорить и спрашивать не стала, просто послушалась.
Надел золотое колечко и перстень на левую руку. На его левой руке было такое же.
- Это зачем?
- Чтобы люди вопросов не задавали. Кстати, как тебя по-отчеству?
Я задумалась, силясь вспомнить. Но даже лица отца не припомнила, да и имени тоже. Будто стёрли всё.
- Ладно, я всё понял. Тогда будешь Варварой Карловной. Ну а фамилия, раз мы женаты, то Арманд.
- А мы женаты? - уточнила я.
- Для посторонних - да. Внебрачные связи осуждаются обществом, хотя многие развлекаются с крепостными. Но по правилам этикета девушка должна быть с компаньонкой, матерью или отцом, братом. Либо женщина в обществе сына, дочери, мужа.
- Понятно.
- Вот и отлично!
- А если кто из знакомых встретится?
- Пусть потом сплетничают, мне не жалко. А теперь пойдём к модистке.
Я вложила свою руку в его и последовала за своим... Кем? Мужчиной. Псевдо мужем.
Когда меня увидела модистка, растеклась тёплой лужицей в лести. Стало противно. А я тут же замкнулась в себе. Меня раздели вновь, чем допекли окончательно, брезгливо оглядели тело, посетовали на плоскую доску. Что-то там ещё женщина бормотала по-французски, но я таких слов не понимала. Одно разобрала: "и что он в ней нашёл!"
Но на этот вопрос я и сама ответ не знала. Мне подогнали по фигуре уже имеющийся корсет и платье, а также портки, прозванные панталонами, сняли мерки, дали выбрать несколько шляпок, перчаток и прочие мелочи и радости. Старик же пил какао и читал газету, ожидая меня.
А ещё я слышала, как модистка отзывалась о моём "муже", как об очень привлекательном и богатом человеке. Одна из её работниц сказала, что староват только, на что прлучила ответ, что не страшно. Некоторые мужчины с возрастом не теряют перцу в перечнице и даже наоборот, ей вот молодые не нравятся. Ловеласы, но как семьянины - фи.
Я же, одевшись, жалась в свою меховую накидку. И если раньше к холоду была привычная, то за сегодня совсем меня заморозили.
Мне собрали несколько нарядов, а новые пообещали через несколько дней, мол тогда будут готовы. Эжен расплатился, оставил адрес, куда доставить, и мы уехали.
- Куда теперь?
- Я обещал тебя вернуть Этьену вечером. Вот, возвращаю.
Я вся сжалась. Страшно к нему возвращаться.
- Не паникуй раньше времени. Ближе к ночи я тебя заберу. Любовнице полагается быть там, где ей положено.
- И где же?
- В постели барина. К слову, тебя хотя бы пощупать полагается.
- Это вы о чём?
- Ты должна быть измождённой, зашуганной и уже не дественницей.
- Так если я буду такой, толку с тренировки?
Он задумался. Мы как раз остановились. Правда, не рядом с Большим. Я выглянула в окошко. Трактир какой-то. К слову, уже темнело.
Мы зашли туда, поели. Довольно скромно, причём, он ел то же, что и я, только в,чуть большем количестве. Он молчал, думая о чём-то своём.
Потом всё же поехали к Большому театру.
И, пока ехали, мой любовник велел мне переодеться в пачку, потом встать на колени на лавку кареты, задрал юбку и спустил панталоны.
- А может... Не надо... - дрожащим голосом спросила я, вот теперь испугавшись не на шутку. Неужели вот так?
Он же их снял.
- Надо.
Толкнул меня раз, другой, потом юбку опустил.
- Страшно? - прошептал у самого уха.
Я кивнула. Всё ещё пребывая в ужасе.
- Вот, бойся!
- Это ведь не взаправду, - я всё же не хотела верить. После всего, что он мне сказал и что сделал.
- Ну да. И хоть ты у нас немая, должна представлять, что я с тобой делал и чего следует бояться.
- А вы думаете, что после изнасилования я смогу тренироваться?
- Милая, меня это не должно волновать. Я за тебя заплатил.
Одежду я оставлю твою здесь. Снимай все украшения. Ночью заеду, переоденешься. А пока иди в том, в чём пришла. Никаких дорогих подарков. Иначе отберут.
Встречал меня Этьен. Выбежал, как мы подъехали. А я, как его увидела, так разревелась. Не потому, что пережила сегодня ужас, а потому что увидела свой кошмар.
Эжен отвёл Этьена в сторонку и что-то сказал. А я еле передвигала ноги. Взаправду. Просто возвращаться в прежнюю жизнь не хотела всеми фибрами души. Даже тело противилось этому.
Эжен дал несколько монет Этьену, чинно вошёл в карету, обернулся, улыбнулся мне сальной мерзкой ухмылкой и бросил на прощание: