— Нет!
— Тогда как он попал к вам?
— Это Дельфос…
Шабо живо поднял голову, хотел вскочить со стула, начал:
— Это неправда… Она…
— А вы садитесь на место!.. Вы говорите, мадемуазель, что этот портсигар был у Рене Дельфоса. Вы отдаете себе отчет в серьезности этого обвинения?
Она усмехнулась:
— И еще как!.. Он же украл деньги, которые были у меня в сумке…
— Вы давно его знаете?
— Может быть, месяца три… С тех пор, как он почти каждый день приходит в «Веселую мельницу» с этим вот фруктом… У них ведь нет ни гроша! Лучше бы я их остерегалась… Но вы знаете, как это бывает… Они молодые!.. Хочется отдохнуть, немного поболтать с ними… Я относилась к ним, как к приятелям, да что там!.. Когда они предлагали мне выпить, я старалась брать что-нибудь подешевле…
Глаза у нее стали жестокими.
— Вы были любовницей их обоих?
Она фыркнула.
— Даже и не была!.. Конечно, они хотели этого… Они оба вертелись вокруг меня, не смея объясниться… Они приходили ко мне порознь, под разными предлогами, чтобы посмотреть, как я одеваюсь…
— В тот вечер, когда было совершено преступление, вы пили шампанское с Графопулосом. Вы договорились, что пойдете с ними, когда закроют кабачок?
— Нет!
— Он делал вам предложения?
— За кого вы меня принимаете?.. Я танцовщица…
— Точнее, женщина, которая развлекает клиентов и следит, чтобы они побольше пили… Известно, что это значит… Вы ушли вместе с ним?
— Нет!
— Он делал вам предложения?
— И да, и нет. Он предлагал мне прийти к нему в гостиницу, даже не знаю в какую. Не обратила внимания…
— Вы вышли не одна.
— Это точно. В тот момент, когда я вышла на порог, другой клиент, которого я не знаю, наверное, француз, спросил меня, как пройти к площади Сен-Ламбер. Я сказала ему, что иду в ту сторону. Он немного прошел со мной и вдруг заявил: «Ну вот! Я забыл в баре свой табак…» — и повернул обратно.
— Это был человек крепкого сложения?
— Да, верно!
— А вы пошли прямо домой?
— Как и каждую ночь.
— А о преступлении узнали из газет, на следующий день?
— Этот парень был у меня… Он-то и сказал мне…
Уже два или три раза Шабо хотел вмешаться в их разговор, но комиссар останавливал его взглядом. А отец все еще стоял на том же самом месте.
— У вас нет никаких предположений об этом убийстве?
Она ответила не сразу.
— Говорите! Шабо только что признался, что в тот вечер он вместе со своим приятелем спрятался на лестнице, ведущей в подвал, в кабачке «Веселая мельница».
Она усмехнулась.
— Он говорит, что они оба интересовались только кассой. Когда они вошли в зал, минут через пятнадцать после закрытия, они будто бы увидели труп Графопулоса.
— Вы шутите!
— По-вашему, кто мог совершить преступление? Постойте! Мы можем назвать лишь ограниченное число возможных виновников. Во-первых, Женаро, хозяин кабачка. Он говорит, что ушел сразу после вас, вместе с Виктором. Утверждает, что Графопулос вышел еще до того.
Она пожала плечами, в то время как Шабо смотрел на нее жестким и в то же время умоляющим взглядом.
— Вы не верите в виновность ни Женаро, ни Виктора?
— Это было бы идиотством, — равнодушно проговорила она.
— Остается незнакомый клиент, с которым, как вы утверждаете, вы несколько минут шли вместе. Он мог вернуться назад, один или с вами…
— А как бы он вошел?
— Вы уже достаточно долго служите в этом заведении, у вас наверняка есть свой ключ.
Адель снова пожала плечами.
— А все-таки портсигар был у Дельфоса! — возразила она. — И спрятался-то он!
— Это ложь! Портсигар был у вас, на следующий день, в полдень! — закричал Шабо. — Я видел его! Клянусь!
Она повторила:
— Он был у Дельфоса.
Несколько секунд они кричали так, что ничего нельзя было разобрать. Эту какофонию прервало прибытие полицейского, который что-то тихо сказал комиссару.
— Впустите его!
Появился солидный господин лет пятидесяти, с жирным животом, пересеченным толстой цепочкой для часов.
Он старался принять достойный, даже торжественный вид.
— Меня просили зайти, — начал он, с удивлением осматриваясь вокруг.
— Это вы — месье Ласнье? — прервал его комиссар. — Садитесь, прошу вас. Простите, что я побеспокоил вас, но я хотел бы знать, не заметили ли вы в течение вчерашнего дня, что в вашей кассе, в выдвижном ящике, не хватает денег.
Торговец шоколадом с улицы Леопольд, вытаращив глаза, повторил:
— В моей кассе, в выдвижном ящике?..
Месье Шабо-отец смотрел на него с тоской, как будто от ответа этого господина зависело его собственное мнение о преступлении.