Однако же именно в тот момент готовилось главное событие этого вечера. Вошедший был высокий, широкоплечий человек, с полным лицом, спокойными глазами.
Адель первая увидела его, может быть, потому, что все время смотрела на дверь. Она вытаращила глаза и, казалось, совсем растерялась.
Вновь пришедший направился прямо к ней, подал ей толстую руку.
— Как вы себя чувствуете с прошлого вечера?
Она попыталась улыбнуться.
— Спасибо! А вы?
Журналисты шептались, глядя на него.
— Как хочешь, а это он!
— Он не пришел бы сюда сегодня!
Словно бросая им вызов, человек вытащил из кармана пачку обыкновенного табака и начал набивать трубку.
— Кружку пива! — бросил он Виктору, проходившему с нагруженным подносом на вытянутой руке.
Виктор кивнул головой и продолжал путь. Проходя мимо двух полицейских, он быстро шепнул им:
— Это он!
Как распространилась эта новость? Во всяком случае, через минуту все взгляды были направлены на широкоплечего мужчину. Его бедро опиралось на высокий табурет бара, другая нога висела. Он пил мелкими глотками английское пиво, глядя на публику сквозь запотевшее стекло.
Женаро пришлось три раза щелкнуть пальцами, чтобы заставить джаз сыграть новую пьесу. И даже профессиональный танцор, который вел свою даму по натертому паркету, не сводил глаз с этого человека.
Комиссар Дельвинь и инспектор знаками переговаривались друг с другом. Журналисты наблюдали за ними.
— Пошли?
Оба они встали и не спеша направились к бару.
Комиссар с рыжими усами облокотился перед широкоплечим. Жерар встал сзади, готовый схватить его.
Музыка продолжалась. И несмотря на это, у всех возникло впечатление, что воцарилась необыкновенная тишина.
— Простите! Вы остановились в отеле «Модерн»?
Широкоплечий бросил на говорившего тяжелый взгляд.
— А в чем дело?
— По-моему, вы забыли заполнить формуляр.
Адель стояла в двух шагах от них, не сводя глаз с незнакомца. Женаро откупоривал бутылку шампанского.
— Если вы ничего не имеете против, я хотел бы, чтобы вы пришли заполнить его ко мне в кабинет. Тише! Не нужно скандала…
Комиссар Дельвинь вглядывался в черты своего коллеги и напрасно старался понять, отчего они производили на него такое впечатление.
— Вы следуете за мной?
— Минутку…
Он поднес руку к карману. Инспектор Жирар подумал, что он хочет вытащить свой револьвер, и допустил неловкость: вытащил свой.
Некоторые клиенты встали с мест. Какая-то женщина в ужасе вскрикнула. Но широкоплечий хотел только вынуть мелочь, которую он положил на прилавок со словами:
— Следую за вами!
Все заметили, как они выходили. Вид револьвера испугал клиентов, иначе они, конечно, подойдя ближе, встали бы в два ряда с обеих сторон выходивших. Комиссар шел впереди. Затем широкоплечий. И наконец, Жирар, весь красный оттого, что допустил неловкий жест.
Какой-то фотограф сделал снимок: сверкнула вспышка магния. У дверей ждала машина.
— Садитесь, пожалуйста…
До полиции было всего три минуты пути. Дежурные инспекторы играли в пикет и пили пиво, заказанное в соседнем кафе.
Широкоплечий вошел как к себе домой, снял мягкую шляпу, зажег большую трубку, подходящую к его располневшему лицу.
— У вас есть документы?
Дельвинь нервничал. Что-то в этом деле ему не нравилось, но он не знал, что именно.
— Никаких документов!
— Где вы оставили свой чемодан, когда уехали из отеля «Модерн»?
Комиссар бросил острый взгляд на своего собеседника; он смутился, потому что у него создалось впечатление, что тот забавляется, как ребенок.
— Сам не знаю!
— Ваши фамилия, имя, профессия, адрес…
— Это ваш кабинет, вон там, рядом?
Там была дверь, ведущая в маленький пустой и неосвещенный кабинет.
— А в чем дело?
— Пойдемте!
Широкоплечий мужчина вошел первым, повернул выключатель и закрыл за ними дверь.
— Комиссар Мегрэ из парижской уголовной полиции, — сказал он, выпуская мелкие клубы дыма. — Ну, дорогой коллега, кажется, сегодня мы хорошо поработали. И у вас прекрасная трубка!..
Глава 7
Необыкновенное путешествие
— А журналисты, по крайней мере, не прибегут? Хотите, запрем дверь на ключ? Тогда сможем хоть поговорить спокойно.
Комиссар Дельвинь смотрел на своего коллегу с тем невольным уважением, которое испытывают в провинции и особенно в Бельгии ко всему, что исходит из Парижа. А кроме того, его стесняла та оплошность, которую он только что допустил, он извинился.