Опускаю руки к впадине ее спины, скольжу под боксеры, которые она носит, и глажу ее попку, а затем прижимаю ее холмики ближе к себе, чтобы мой твердый член вонзился в нее. Сави вздыхает, и я пользуюсь этим, чтобы провести языком между ее губ и прижаться к ее губам. Она такая чертовски милая, что мне приходится заставлять себя не перевернуть ее на спину и не ворваться в нее. Я просто продолжаю гладить ее руками и языком, пока она не издает маленькие кошачьи звуки, которые заставляют мою голову кружиться от животной потребности, поэтому я снимаю ее с себя и прижимаюсь сбоку.
— Тебе нужно отдохнуть, малышка. Ты еще не полностью восстановилась. Спи, куколка.
—Со мной все в порядке. Нам не нужно останавливаться, - говорит она с легким хныканьем в голосе, заставляя меня усмехнуться, прежде чем поцеловать ее волосы.
— Нет, я хочу, чтобы ты была в полном здравии, прежде чем я заставлю тебя выкрикивать мое имя. Спи, куколка. Я буду здесь, когда ты проснешься.
Проходит совсем немного времени, и ее дыхание выравнивается, давая мне понять, что ей действительно нужно отдохнуть. Она спит в моих объятиях, такая мягкая, такая сладкая то, чего я никогда не чувствовал раньше, вызывает теплое свечение в моей груди. Это яростная потребность держать, защищать, владеть ею, и мне требуется всего несколько мгновений, чтобы переварить это и обнять ее. Она, блять, моя. Я защищу ее.
Лежа здесь в темноте и слушая дыхание Сави, я начинаю думать о том, кто мог сделать это с моей девочкой и как я собираюсь испортить жизнь этой пизде, ее сестре, которая посмела обидеть того, кто принадлежит мне.
ТЕЙТ
Солнце разбудило меня, и я застонал, разминая затекшие мышцы. Все болит от побоев после вчерашней игры. Первый тайм был жестоким и напомнил, почему не нужно, чтобы женщины, морочили мне голову. Когда Джуд показал мне сообщения Сави в перерыве, во мне словно щелкнул выключатель, и я снова смог делать свою гребаную работу на поле. Как бы я ни ненавидел этого ублюдка, мой отец был прав насчет отвлечения внимания.
Переворачиваюсь, беру свой телефон из зарядного устройства и стискиваю зубы от количества сообщений от отца. Я уже слышу, какое дерьмо он собирается вылить на меня за плохую игру. Закрываю все уведомления, не в настроении разбираться с ним, пока не проснусь, не выпью кофе и не позанимаюсь.
Нахожу Джуда на кухне, поющего "Wannabe" группы Spice Girls визгливым фальцетом, пока он наполняет две тарелки завтраком. Когда я пытаюсь обойти его, чтобы добраться до кофе, он увеличивает громкость и пытается пихнуть мое бедро, заставляя меня оттолкнуть его, но это немного разгоняет темные тучи над моей головой.
— Отвали, или я перегну тебя через стойку и заставлю правильно брать ноты.
Он возвращается к своим тарелкам с широкой ухмылкой и подмигиванием.
— Ты, блять, хотел бы поиметь мою задницу, Ти Дог. Жаль, что теперь она принадлежит Сави.
На меня снова накатывает темнота, и я швыряю кружку на стойку, наливая в нее кофе. Черт! Мне нужно выкинуть ее из головы, но зная, что Джуд претендует на то, что было моим, фальшивым или нет, мне хочется ударить его ухмыляющееся лицо. Отвлечение или нет, но мне нужно знать, как она себя чувствует.
— Как она? Эш сказал, что вчера вечером она спустилась, но все еще была слаба.
Он поворачивается и прислоняется к стойке с мечтательным выражением лица.
— Как теплое, шелковистое масло под моими пальцами, вот как.
Моя челюсть сжимается, он замечает это и смеется.
— Ага, значит, ты знаешь, как она ощущается. Я знаю, что ты не трахал ее, так что же ты делал с ней, когда она была в твоей постели?
Хочу стереть эту довольную ухмылку с его лица, поэтому я улыбаюсь и говорю.
— Скажем так, она заставит твой член плакать, когда ее тугая киска зажмет твои пальцы, пока она кончает.
Мои слова произвели эффект, обратный желаемому мной, потому что его ухмылка только увеличилась.
— Хорошо! Спасибо, буду знать, чего ожидать, когда она сделает это на моем языке.
С рычанием выливаю кофе в раковину и топаю мимо него обратно к лестнице, его смех преследует меня. Мне нужно поработать гантелями и очистить голову от всех мыслей о девушке, которая больше не моя. Иду прямо в свободную комнату, где у нас оборудован тренажерный зал, и ругаюсь, когда обнаруживаю, что он полностью вычищен. Черт! Черт, я забыл, что они собирались перенести все в подвал.
Когда мы пошли за сумкой Сави в ее квартиру и обнаружили, что ее больше нет, все решили, что мы должны присматривать за ней, а она должна пожить у нас, пока не найдет себе другое жилье. Даже Эш быстро согласился поселить ее в свободной комнате после всего, через что она прошла. Теперь, все, о чем я могу думать, это о том, как меня будет задевать ее постоянное присутствие здесь, и это заставляет меня выйти из пустой комнаты и направиться к Джуду. Я не могу позволить какой-то девчонке спутать мои мысли. Мне нужно сосредоточиться. Мне нужно...
Ее волосы, эта шелковистая шоколадная масса, до которой я так и не дотянулся руками, разметались по подушке Джуда. Когда она спит, ее кожа нежно-розового цвета, и это заставляет меня вспомнить, какой бледной она лежала на больничной койке. Без разрешения мои ноги пересекают комнату, и все мысли о том, чтобы вытолкнуть ее из моей головы, исчезают, я оказываюсь рядом с кроватью, и моя рука тянется к ней, чтобы убрать волосы с ее лица. Ее мягкие розовые губы раздвигаются, когда она вздыхает во сне. Присаживаюсь на край кровати рядом с ней, и ее ресницы распахиваются, открывая сонные небесно-голубые глаза.
Мне приходится заставить свои руки не тянуться к ней, не брать ее на руки и не нести в свою кровать, где ей самое место, пока она моргает, глядя на меня. Вместо этого провожу костяшками пальцев по ее щеке.
— Доброе утро, малышка. Как ты себя чувствуешь? - спрашиваю я, мой голос низкий и мягкий, словно я боюсь спугнуть ее.
Она потягивается, и мой взгляд падает на то, как футболка обтягивает ее грудь, отчего у меня пересыхает во рту.
— Лучше. Где Джуд? - спрашивает она, и я отдергиваю руку от ее лица, напоминая себе - она не моя, чтобы прикасаться к ней вот так.
— Готовит тебе завтрак, вернется через минуту.
Она не сводит с меня глаз, и я вижу в них настороженность. В последний раз мы разговаривали до того, как у нее случилась аллергическая реакция, и я снова все испортил.