Сегодня она в красном. Красные крылья, красные волосы, красные каблуки, черное кожаное мини с красными стрингами и обрезанная красная прозрачная рубашка с черным бюстгальтером, обтягивающим ее великолепные сиськи. Мне кажется, она знает, что со мной что-то не так, потому что она все время поворачивается в мою сторону. Знает ли она, что я решил? Знает ли она, как тяжело мне это дается? Как сильно я хочу чего-то настоящего, чего-то большего?
Кто-то загораживает мне вид на нее, но вместо того, чтобы пройти мимо, женщина забирается ко мне на колени и усаживается на меня. Прежде чем я успеваю сбросить ее на задницу, она хватает меня за голову и придвигается ко мне вплотную, пока ее губы не оказываются напротив моего уха. Теперь я вижу, что Бабочка застыла в глубоком приседании, вцепившись пальцами в прутья. Ее электрически-голубые глаза смотрят на меня, полные боли, и ее идеальные губы приоткрываются. Нет! Я не могу позволить ей так думать. Не могу причинить ей такую боль, поэтому я упираюсь в бедра женщины, чтобы столкнуть ее со своих колен, но, прежде чем я успеваю это сделать, она шепчет мне на ухо.
— Моя сестра обманывала всех вас. Она играла в игру и превратила вас всех в дураков.
Я слышу ее слова, но я так сосредоточен на своей Бабочке, что сбрасываю с себя на пол сестру Сави и перешагиваю через нее, чтобы добраться до клетки моей девочки, оставив браслет с книжными шармами на столе.
Бабочка ударяет рукой о прутья и поворачивается ко мне спиной как раз в тот момент, когда какой-то пьяный ублюдок проникает между прутьями, хватает ее за юбку и дергает.
Два шага все, что мне нужно, чтобы добраться до клетки, и я бью кулаком по его лицу за то, что он посмел прикоснуться к тому, что еще несколько часов принадлежит мне. Поворачиваю голову обратно к ней, но она смотрит через плечо на свою юбку, поэтому я отслеживаю ее взгляд, и в этот момент все внутри меня взрывается от ярости, когда я смотрю на фиолетово-голубую бабочку, которую в последний раз видел на гребаном бедре Сави.
САВИ
С Эшем что-то не так. Меня не удивляет, видеть его здесь в последнюю ночь работы клуба, но удивляет то, что он здесь один и пьёт рюмку за рюмкой. Он выглядит... грустным. Как будто он о чем-то задумался, но его глаза не перестают следить за мной, и я делаю то, что всегда делаю, когда он приходит сюда в плохом настроении, танцую для него и только для него. Каждым движением, поворотом и выпадом своего тела я говорю ему, что вижу его и что он не один.
Блондинка делает шаг между нами, но потом падает к нему на колени, его руки обхватывают ее, и она прижимается губами к его губам. Боль жестокая и мгновенная, как будто часть меня только что оторвали. Все мое тело застывает на месте, когда я смотрю на предательство. За все время, что он приходил наблюдать за мной, он ни разу не брал девушку на колени, как это делали другие. Видеть, что это моя сестра, та, кто ненавидит меня больше всех, кто заставил меня пройти через столько всего, опустошает меня.
Ударяю рукой по прутьям, а затем отворачиваюсь и сжимаю руки на талии, как будто могу удержать ущерб, который он нанес. Я собираюсь покинуть клетку, это место, но какой-то мудак проникает сквозь прутья и хватает меня за подол юбки, притягивая назад. Ткань тянется вниз, обнажая изрядную часть моей задницы с той самой стороны, и я наполовину поворачиваюсь, чтобы зарычать, но звук застревает у меня в горле, когда я вижу, как Эш подбегает к моей клетке и бьет парня прямо в лицо. Смотрю вниз, чтобы проверить, не порвалась ли юбка, но встречаю его шокированный взгляд, устремленный прямо на мою задницу.
Поворачиваюсь, чтобы посмотреть, на что он смотрит, и замечаю свою татуировку в виде бабочки.
Воспоминания о той ночи на кухне пронзают меня. В тот вечер он впервые положил горячие, грубые пальцы на мою кожу, проводя ими по татуировке, и это заставляет меня задохнуться от отчаяния. Дергаю юбку обратно, но уже слишком поздно. Ущерб уже нанесен. Он врезается в решетку в нескольких сантиметрах от меня. От ярости и гнева, которые я вижу в его нефритовых глазах, в животе образуется твердый клубок. Челюсть Эша становится жесткой, когда он рычит сквозь стиснутые зубы.
— Гусеница все это время была бабочкой. Сними свою маску и покажи мне свои крылья, детка, потому что я собираюсь оторвать их...
Смотрю на него, не в силах вымолвить ни слова, а затем делаю единственное, что может сделать бабочка, когда опасность близка, я поворачиваюсь и улетаю. Мчусь по подиуму так быстро, как только могу, на своих шпильках, прямо в гримерную. Я не могу удержаться, чтобы не оглянуться еще раз, и то, что я вижу, заставляет меня остановиться и схватиться за перила. Эш поднимает мою сестру на ноги, а затем тащит ее к лестнице, ведущей к выходу.
Нет, нет, нет, нет! Достаточно того, что он узнал таким образом о Бабочке, я не могу позволить им всем узнать мой самый большой секрет от Ванессы. Это должна быть я. Я должна быть той, кто расскажет им! Врываюсь в гримерную, срываю маску и крылья и бросаю их на стойку с косметикой. Нет времени переодеваться, мне нужно успеть добежать до дома, пока она не начала свою кровавую бойню по всей моей жизни. Хватаю куртку и сумочку из шкафчика, оставляя все остальное, бегу к черному выходу, хлопаю дверью в гараж и, пошатываясь, останавливаюсь.
Нет никакой гребаной очереди из Ubers, ожидающих меня. Конечно, нет! До закрытия еще два часа. Нет никаких причин, чтобы машины еще были здесь. Кричу от досады, и она эхом отдается во мне, когда я хватаюсь за телефон и заказываю машину. Ближайшая из них через восемь минут. Думаю о том, чтобы добежать до входа в клуб, где, как я знаю, будет очередь из такси, но к тому времени, как я это сделаю, ближайший Uber будет уже почти здесь, поэтому я просто заказываю его и шагаю взад-вперед. Мои каблуки звонко стучат по бетону, и эхо кажется усиленным, пока я медленно схожу с ума от тревоги и страха.
Я собиралась, блять, сказать им! Я уже решила, что сделаю это завтра, до того, как ребята уйдут на свою игру. Я пытаюсь запустить руку в волосы, но синтетические пряди цепляются за пальцы, поэтому я срываю парик и бросаю его вниз, а затем выдергиваю все шпильки из волос, чтобы освободить их. Мне кажется, что меня сейчас стошнит от всепоглощающего стресса. Вместо этого я кричу: "Черт!", и парик насмешливо отскакивает назад.