Этого не должно было случиться. Они не должны так сильно заботить меня. Стены. У меня не просто так были эти гребаные стены!
В этот момент я понимаю, что я жила за своими масками каждый чертов день, в клубе и вне его. Не только потому, что я боялась быть той женщиной, которой, как мне казалось, я хотела бы быть, но и потому, что я была в ужасе от того, что кто-то меня увидит. Боялась, что кто-то полюбит меня, а потом оставит. Каждый человек, который когда-либо любил меня, бросил меня. Я сделала все, чтобы быть одинокой и сломленной, боялась жить, чтобы это никогда не повторилось. И теперь это случится снова. Они будут ненавидеть меня за ложь, за все секреты, которые я скрывала, и тоже покинут меня.
К тому времени, когда появляется машина, я в полном беспорядке, но в то же время уже смирилась. Это моя жизнь. Не знаю, почему я думала, что может быть по-другому. Я игнорирую попытки водителя поболтать со мной, пока он не сдается, и сосредотачиваюсь на снеге, который начал падать, когда мы поворачиваем на мою... их улицу. Прошу водителя подождать, зная, что я не задержусь здесь надолго.
Входная дверь распахнута настежь, как будто Эш не мог дождаться, когда доберется до остальных, чтобы рассказать им, какая я гребаная лгунья. Иду прямо на кухню, не потрудившись снять пиджак и туфли на шпильках. Они все там выстроились, скрестив руки, пока моя сестра выкладывает все мои секреты, стоя ко мне спиной.
— ...может купить и продать каждого из вас. Ее имя буквально написано на стадионе, на котором вы играете в футбол! Она делала из вас дураков все это время!
Джуд замечает меня первым, и его руки опускаются, когда он качает головой в мою сторону. В его глазах обида, но это не ярость, которая, как я вижу, все еще бушует в глазах Эша, так что, возможно, еще не все потеряно. Эта мысль улетучивается, как снежинки, падающие снаружи, когда Ванесса поворачивается и видит меня. Она рассматривает мой наряд широкими глазами и начинает злобно смеяться.
— Вот ты где, сестренка! Я как раз посвящала твоих мальчиков-трахарей в твою маленькую аферу. Подумала, будет справедливо рассказать, что ты наследница миллиардов и что ты играла с ними все это время.
Пытаюсь покачать головой, когда мой рот открывается, чтобы отрицать это, но она поворачивается к ним и продолжает свою ложь.
— Она не та, за кого себя выдает! Для нее это все игра. Сави притворяется одинокой ботаничкой, чтобы завлечь парней и поиграть с ними в свои больные извращенные игры. Она уже делала это раньше с другими парнями. Ей даже удалось убедить Хантера, что она девственница! Она развратная шлюха, которая трахнет кого угодно, лишь бы удовлетворить свой больной разум.
— Нет! Я никогда...
— Она позор для нашей семьи. У нее проблемы с психикой. Поэтому мы заставляем ее пользоваться девичьей фамилией матери. Ходили даже слухи, что она как-то связана с несчастным случаем произошедшем с ее отцом!
Я потрясенно вдыхаю, что она так низко опустилась, так ненавидит меня, что сказала такую ужасную ложь.
— Нет, нет, нет, ничего подобного... - шепчу я.
— Она чертова фальшивка! Все, что связано с моей сестрой фальшивка, а вы все дураки, что повелись на это! - Ванесса кричит, и это нарушает контроль Эша. Он рычит и делает угрожающий шаг ко мне.
— Да, это так! Ты гребаная фальшивка. Два долбанных года ты меня обманывала! Все, что выходит из твоих уст - ложь.
Яростно трясу головой и отрываю взгляд от его лица, чтобы посмотреть на Тейта, но он только качает головой с выражением отвращения. Бек смотрит на меня мертвым взглядом, словно осмеливаясь опровергнуть ее слова, но именно Джуд вырывает то, что осталось от моего сердца, из моей груди.
Он сужает глаза, бросает на меня опасный взгляд, качает головой и говорит:
— Ты играла со мной, куколка?
И с его потерей веры в меня, щелкает переключатель, и я становлюсь пустой. Боль уходит, дрожь проходит, и все чувства - любовь, которую я испытывала к ним, потому что я... я признаю это сейчас... я любила их, исчезает. Мои руки, которые я держала поднятыми, как будто могла как-то остановить это, опускаются к бокам, и, бросив последний взгляд на каждого из них, поворачиваюсь и иду к двери. Ванесса громко смеется, а затем наносит последний удар мне в спину.
— О, Саванна, чуть не забыла... С Днем Рождения, мать твою!
Это почти ломает меня. Этот день... этот проклятый день. Этот день, который я отказываюсь признавать. Этот день, который я пытаюсь игнорировать каждый год. В этот день умерла моя мать. В этот день умер мой отец, когда я прижималась к нему своим маленьким телом на холоде. Спотыкаюсь на каблуках, но прижимаю руку к стене, чтобы удержаться в вертикальном положении, и скольжу по ней остаток пути, пока не выхожу через парадную дверь. Крики и драка, происходящие позади меня, стихают, даже когда я слышу, как Джуд выкрикивает мое имя, продолжаю идти по дорожке к ожидающей меня машине. Снежинки падают на мое бледное лицо и тают, стекая по щекам, как слезы, которым я отказываюсь дать упасть.
И только когда машина высаживает меня на подземной парковке клуба, я наконец ломаюсь. Падаю на колени на немилосердный бетон, когда буря боли, страданий и предательства кружится вокруг меня, избивая меня, разбивая на части. Когда больше не могу выдержать ни секунды, я открываюсь всему этому, всасываю и позволяю реформировать меня.
Разбитые части собираются во что-то другое, что-то новое, и когда я открываю глаза... я и есть буря. Они хотят верить Ванессе? Поверить, что я фальшивка, что я обманула их, что я игрок? Она хочет играть со мной, трахаться со мной?
Встаю прямо, расправляю плечи и сдерживаю слезы. Ладно, я могу это сделать, могу играть. Я достаточно долго плясала под их дудку. Теперь их очередь плясать, гореть, под мою. Я надену новую маску для всего мира, и на этот раз никто никогда не сорвет ее с меня.
Открываю телефон и нажимаю на кнопку, чтобы сделать звонок.
— Дядя Марк? Я готова... готова подписать бумаги. Мне сегодня двадцать один год, и я достаточно долго откладывала это. Пришли самолет, пожалуйста. Я прилечу в Нью-Йорк.
Продолжение следует в книге «Гори, Бабочка, Гори»