- Какое это имеет значение? Чего ради? Если это не важно для меня… - она с трудом сглотнула, - тебе-то что?
Его глаза стали почти черными. Он оттолкнул девушку.
- Мне-то что… Если у тебя будет ребенок от меня, это будет иметь ко мне очень большое отношение, - ровным голосом сказал он. - Тебе не кажется?
Алексис задохнулась. Он сказал это с рассчитанной грубостью, как если бы желал сделать больно. Она все поняла. Значит, это была физиология, и ничего больше.
Майкл провел рукой по лицу.
- Господи, ты что же, в самом деле не понимаешь?
Он снова взял ее за плечи. Она чувствовала силу мускулистых рук. Собственные кости показались ей хрупкими и беззащитными в этих руках.
- Слушай, - с хрипотцой начал он. - Ты отдала свое сердце придуманному образу на… Сколько это длилось? Восемь лет? Когда он вернулся, реальность тебе не понравилась.
- Нет, - протестовала Алексис, но он едва ли слышал.
- Потом ты решила попробовать полетать на крыльях любви со мной, вопреки суровой реальности. - Он немилосердно встряхнул девушку. - Очнись, Алексис, нельзя играть людьми, как куклами.
- Я не… - шепнула она побелевшими губами.
- Ты не видишь того, что у тебя под носом, - хрипло сказал он. - Пока ты разбивала свое сердце и мучилась сомнениями относительно Патрика, что, по-твоему, происходило с ним? - На мгновение у него сделался ненавидящий взгляд. - Он хотел тебя так, что в глазах темнело. Алексис вздрогнула.
- Я говорила ему…
- О Боже, - сказал Майкл. - Ты думаешь, все говорят «пожалуйста» и «спасибо» и уходят, когда их об этом просят, как подобает джентльменам. Жизнь не такая. Люди не такие.
- Я знаю…
- Так нет же. - Он мрачно всматривался в ее лицо. - Человек может сгореть из-за тебя, а ты и не заметишь, что пахнет паленым.
- Ты сумасшедший, - выговорила потрясенная Алексис.
- Правда? - Он усмехнулся. - Может быть, ты и права.
Он притянул девушку к себе, так что ее рука оказалась зажатой между телами. Его кожа была гладкой и теплой. Алексис судорожно вздохнула. Он нагнул голову, едва не касаясь губами ее закрытых век. Когда он заговорил, она чувствовала его дыхание, подобное морскому ветру.
- Ты когда-нибудь задавалась вопросом, что я чувствую, когда прикасаюсь к тебе?
- Нет, - ответила она. Это вырвалось невольно и не было ответом на его вопрос.
Майкл печально рассмеялся.
- Давай покажу, - сказал он почти нежно.
Он вдруг стал чужим. Перемена была такой быстрой, такой полной!… После ночи нежности и страсти в это почти невозможно было поверить, но он на глазах превращался в хищника, с которым она столкнулась на приеме у Шейлы.
- Отпусти меня, - сказала Алексис.
Она вырывалась, но было слишком поздно. Она ничего не могла сделать, прижатая к нему, и Майкл без труда подхватил ее и бросил на кровать, едва ли замечая сопротивление.
На этот раз не было ни нежности, ни долгого разжигания ее чувств. И не было - на этот раз - никакого сомнения в его чувствах. Его глаза потемнели от страсти. И Алексис испытала такое же сильное чувство.
Потом, когда он обмяк на ней, пришел стыд, а вместе с ним - ощущение предательства. Неужели только сегодня она вслушивалась в шумы радиостанции, моля, чтобы он остался невредимым?
Майкл пошевелился, поднимаясь с нее.
Повернув голову, Алексис увидела, что он потрясен почти так же, как она сама. Это ее не обрадовало. Сегодня, разговаривая с ним по радио, принимая участие в операции, она ощущала себя одним целым с ним, и все происходило в реальном мире. Ее это немного испугало - она не хотела мешать ему, - однако ощущение не было химерическим, как ее чувство к Патрику. Но она не подозревала тогда, чем это обернется.
А Майк» сказал, что она играет людьми, как куклами. Может быть, он привык именно к этому, даже хотел этого - как извинения своему равнодушному уходу. Что она вообще знает о голливудских звездах? Она знает только, что любит его.
Алексис приподнялась на локте.
- Думаю, тебе лучше уйти, - сказала она. Долгое мгновение он всматривался в ее лицо. Она видела, как карие глаза осматривают ее: длинные спутанные волосы, слабо дрожащий рот, глаза, шею… Он протянул руку и коснулся ее горла.
- Я пометил тебя, - сказал он.
Алексис закрыла глаза. Всеми возможными способами, подумала она.
- Уйди, - попросила она. - Пожалуйста. Он колебался.
- Я не могу… оставить тебя так.
Глаза ее распахнулись. Господи, он что же, жалеет ее? Наконец темперамент Алексис взбунтовался.
- Убирайся! - крикнула она. Голос окреп. Она барабанила стиснутыми кулаками по скомканному стеганому покрывалу. - И никогда не приближайся ко мне. Видеть тебя не желаю! Слышишь? - Ей вспомнилось оскорбление Патрика, и она швырнула его в лицо Майклу: - Ты - целлулоидный Ромео.
Не сказав больше ни слова, Майкл собрал свои вещи и вышел. Дверь хлопнула так, что эхо разнеслось по замку.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Алексис приподняла подбородок, оглядывая заполненный гостями зал. Шесть месяцев назад ей хотелось сбежать с приема у Шейлы. Теперь она могла бы дать собственный. Алексис чуть улыбнулась. Благодаря Майклу Слейну. Это и многое другое: уверенность в себе, самоуважение, музыка…
Музыка прежде всего. Всю свою любовь к нему она вложила в работу, представленную на приз Шелдона. О чем он никогда не узнает. «Серенада кукле» назвала она эту вещь с тайной самоиздевкой. Название было единственным, что жюри не понравилось.
И вот она циркулирует, холодная и уверенная, по большому залу, будто никогда не разбивала два бока-ла за один посвященный голливудской знаменитости вечер.
Она поморщилась, как всегда при внезапном воспоминании о нем. За исключением тех ночей, когда она, сидя за роялем, вызывала его образ, чтобы вложить всю боль и сладость в музыку.
Забудь его, яростно приказывала она себе. Забудь хотя бы на этот вечер. Ради Фреда и Шейлы.
Отчим взглянул на нее.
- Похоже, вечеринка удалась, - отметил он с радостью, заставляющей забыть о его возрасте. - Впрочем, Шейла говорила это заранее. Ты знаешь, где мы должны сидеть?
Номер их столика стоял на пригласительном билете.
- Считай по часовой стрелке, начиная с головы стола, - сказала она, глядя на таблички с черными номерами за цветочными композициями в центре каждого стола.
Фред ухмыльнулся.
- У тебя так хорошо получается, Liebchen3. Без тебя я бы пропал.
- Без меня ты бы сдался на милость самой шикарной из присутствующих женщин, - беззлобно поддела его Алексис. У нее были подозрения относительно повышенного интереса отчима к Шейле Мэлори, но пока она ничего не говорила об этом.
Он рассмеялся.
- Этим вечером ты вполне подходишь под данное определение. Мне нравится это платье.
Платье было черным и простым, с юбкой, которая казалась прямой, пока не расцветала складчатым бутоном, стоило лишь Алексис резко повернуться.
Спереди закрытое, спинки не было вовсе, а рукава длинные и просторные, как чашечки цветов. Алексис любила это платье - самую бесшабашную из всех своих покупок.
- Ты выглядишь более смелой в такой одежде. Тебе это идет, - продолжал Фред.
- Дело не только в одежде, - сухо сказала Алексис.
Он кивнул.
- И твоя музыка. - Он помолчал в нерешительности. - Монтегю тебе в учителя не годился. Я знаю, ты была влюблена в него… - Он деликатно замолчал.
Алексис ничего не ответила. Он вздохнул.
- Честно говоря, я не забочусь о своей семье. Когда ты была маленькой, крестная много делала для тебя, но… в любом случае ты сама должна была выбирать, у кого учиться. Я не имел права вмешиваться. И потому не совался. За исключением одного случая, - грустно заметил он. - Я, кажется, сказал ему, что ты в замке.
Алексис поморщилась.
- Он говорил. Я не поверила тогда. Зачем ты это сделал, Фред?