– Опыт, – отвечаю я, разминая затекшую шею.
– Итак… – Макс сохраняет файл на компьютере и направляет внимание на меня. – Что у тебя за дело?
Вертел я такие дела. Сам не верю, что собираюсь ввязаться во все это, но… У нее, кроме меня, нет никого, а за мной должок. Не хилый такой должок.
– Ты говорил, что твой брат адвокат. Мне нужна консультация хорошего юриста, которому можно доверять.
– Во что ты вляпался?
– Пока ни во что, но собираюсь, поэтому мне и нужно больше информации. Сможешь устроить встречу?
– Он сейчас не в городе. Мама говорила, что должен вернуться на следующей неделе. Я позвоню ему завтра и уточню.
Надеюсь, это жирное чмо протянет еще несколько дней.
– Хорошо, – киваю я и тянусь за сигаретой.
– Здесь нельзя курить.
Поднимаю брови, не веря своим ушам:
– Что?
– Только на улице, Клим, – Кислый включает «босса молокососа».
– Стебешься?
– Не-а. Пожарная безопасность, – кивает на потолок, где прикручены датчики дыма.
– Все переговнял. Вот так и оставляй на тебя свое детище.
– Сколько ты бабок отстегивал пожарникам только ради того, чтобы курить в кабинете?
Приподнимаю уголок губ и отвечаю:
– Тебя это не касается.
Макс откидывается в кресле и складывает руки на груди, стреляя взглядом в сторону двери:
– Ден составит тебе компанию.
А вот это он зря…
Резко поднимаюсь на ноги и бью ладонью по столу. Кислый содрогается, напрягает шею и плечи. Глаза расширяются, руки сжимаются в кулаки. Готов к бою, значит, еще не забыл…
– Я бы выпил, – мирно произношу я. – Организуешь?
– Нафига так делать? – выдыхает Макс.
– Чтобы ты не расслаблялся.
– Расслабишься с тобой. «Мартель» (прим.автора: марка французского коньяка)?
– Ви-эс-оу-пи (прим.автора: VSOP – Very Superior Old Pale. Очень старый коньяк, с выдержкой не менее четырех лет). Имеется?
Кислый поднимается с места и улыбается:
– Обижаешь.
– Отлично, – киваю и выхожу из кабинета.
Зал сегодня плешивый. Всего пять столов. Лето… Бросаю взгляд в сторону барки, к которой направляется Кислый. Напротив Ани сидит какой-то тип в клетчатой рубашке. Она улыбается ему, что-то увлеченно рассказывая.
Отворачиваюсь, не сбиваясь с пути, а в мыслях мелькают кадры, как я подхожу и стаскиваю со стула этого козла только за то, что ее улыбка адресована ему. Вот поэтому я и просил сегодня выпроводить Никитину отсюда. Соблазн слишком велик.
– Черт! Так непривычно снова тебя здесь видеть, – говорит Ден, встречая меня на улице.
– Смотри не расплачься от счастья.
Выкусываю сигарету из пачки. Охранник подносит зажигалку к моему лицу и усмехается:
– Какими судьбами, Клим?
– Попутным ветром.
– Надолго?
– Уже выгоняешь?
– Неприятности ходят за тобой по пятам.
– Боишься, что я натворю делов, которые никто не сможет исправить?
– Знаю, что натворишь…
Замечаю боковым зрением, как открывается дверь. Шестое чувство подсказывает: «Это она». Недокуренная сигарета летит в сторону дороги, делаю шаг.
– Клим! – Ден порывается схватить меня, но мой взгляд его тормозит.
Он понимает, что останавливать меня глупая идея, все может стать только хуже.
Аня выходит из караоке, а за ней тот придурок в клетчатой рубашке. Сталкиваюсь с ним, зацепив плечом.
– Эй! – возмущенно произносит он.
Оборачиваюсь, но не произношу ни слова. Парень прищуривает глаза, а я все жду более четкой реакции. Хочу посмотреть, чего он стоит.
– Поехали, – говорит Аня, хватая его за руку.
Вижу этот жест, по венам растекается раскаленная лава.
– Прости, чувак, – говорит клетчатый, улыбаясь. Малышка утягивает его за собой.
Ну уж нет. Не так просто.
– Слабак, – произношу громко, глядя им вслед.
Три… Два… Один…
Он разворачивается и несется на меня.
– Что ты сказал?! – выпячивает грудь колесом, замирая напротив.
Ух ты! Как петушится! Сколько ему лет? Тринадцать? Мы ведь уже большие мальчики. В таких ситуациях нужно бить сразу, не раздумывая. Мало того, что слабак, так еще и сыкло.
– У тебя фигово со слухом? – опускаю голову, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
– А у тебя… – он сглатывает, скривив губы, – с манерами?
Че-е? Смех щекочет горло, но я не позволяю ему вырваться наружу. Передо мной мастер словесных перепалок?
Ску-у-ука…
Собираюсь всечь ему хорошенько прямо с головы, но…
– Хорош! – твердо заявляет Аня, влезая между нами.
Клетчатого ей удается сдвинуть с места, а вот меня… Ладонь упирается в грудь. Холодная, хрупкая. Смотрю Ане в глаза. Шторм в океане, не меньше.
– Никита, перестань, – говорит она уверенно, но голос едва заметно дрожит на звуках моего имени.