Фредерик бросил последний взгляд на свое отражение в зеркале. Он был одет в отличного качества синий сюртук от Вестона, белую рубашку, рейтузы цвета буйволовой кожи[3] и блестящие гессенские сапоги[4] с белыми кисточками. Его глаза вовсе не были красными. Он надел шляпу, натянул перчатки и взял свою трость. Пора было идти. Она станет его ждать.
Ради всего святого, подумал он, шагая в сторону площади Серкус, ведь ему было всего двадцать шесть лет. Он не собирался жениться еще по меньшей мере лет пять или шесть. А когда он все-таки задумывался о своей будущей невесте, то его воображение рисовало ему молоденькую девушку, очень красивую, которая стала бы украшением его жизни и его дома. Но не любовь. Он не верил в любовь — только в похоть и в дружбу. Однако он хотел бы быть в дружеских отношениях со своей невестой. Они с Джули всю жизнь дружили… Он решительно выкинул из головы мысли о новоиспеченной графине Биконсвуд.
Фредерик с отвращением подумал о мисс Кларе Данфорд, поднимая медный молоточек на ее двери. Она не могла ходить. Означало ли это, размышлял он, что она не сможет…? Он в полной мере ожидал, что так и есть. Или что она в любом случае обладает настолько слабым здоровьем, что не сможет выносить напряжения на супружеском ложе. Он надеялся на это, хотя и не желал ей дурного. Он намеревался после свадьбы относиться к ней по-доброму. Но без супружеских отношений. Ему никогда не приходилось ложиться в постель с женщиной, которую он считал непривлекательной. Брак без закрепления в постели вполне его устраивал.
Но сейчас ему следовало думать не об этом. Дверь открылась, и он вошел внутрь.
Гарриет решительно болтала о погоде и о людях, которых она встретила утром, гуляя по магазинам на Милсом-стрит, пока Клара пристально не посмотрела на нее, а Фредерик более прямо не спросил, может ли он поговорить наедине с мисс Данфорд.
Гарриет с большой неохотой оставила их вдвоем. Когда он открыл перед ней дверь, она, поджав губы, бросила на него свирепый взгляд.
— Мне кажется, я чем-то обидел вашу компаньонку, — тихо сказал Фредерик, закрыв дверь и поворачиваясь к Кларе.
— Гарриет считает, что мне нужна дуэнья, — пояснила та.
Какое-то время он стоял, глядя на нее сверху вниз, а затем вновь сел напротив.
— Она заботится о вашем счастье, — сказал Фредерик. — Я считаю это похвальным. Интересно, станет ли ей легче, если она узнает, что я разделяю ее озабоченность?
Клара ничего не ответила.
— Вы прекрасно сегодня выглядите, мэм, — сказал он.
Без шляпки ее темные волосы казались даже гуще и тяжелее. Они были аккуратно уложены в узел на макушке с выпущенными на затылке локонами и волнистыми прядями, обрамлявшими лицо. Бледно-голубой оттенок ее платья специально был выбран, чтобы сгладить впечатление, что бледный цвет ее лица был болезненным.
— Благодарю вас, — сказала она, но не улыбнулась. Эти слова были откровенной и ненужной ей лестью. Она могла бы абсолютно искренне вернуть ему этот комплимент, но говорить такое джентльменам было не принято.
— Мне вас утром не хватало, — продолжил он. — Сожалею, что дела не дали мне сегодня возможности посетить бювет.
— Меня там тоже не было, — ответила она. — Я устала после принятия ванн и вернулась домой.
— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоился он.
— Да, — кивнула она.
«Это просто невозможно», — подумала она. Разница между ними была столь колоссальна, что это было даже смешно. Ей нужно найти добрые слова и отослать его. Сидя в ее гостиной, он выглядел даже красивее и мужественнее, чем в бювете.
— Вы должны знать, зачем я просил позволения нанести вам визит, — сказал он, внезапно вскакивая от волнения. Клара не знала, было ли это чувство настоящим или притворным. — Вы должны знать, что в последнюю неделю в моей душе возросли восхищение и привязанность к вам, пока я наконец не смог назвать мои чувства к вам любовью, мэм. Я вас люблю. Не оскорбляет ли вас это мое заявление? — Он внимательно посмотрел на нее своими темными глазами, которые наверняка годами покоряли женские сердца. В них была видна страсть.
Клара покачала головой.
— Нет, сэр, — ответила она.
Фредерик сократил между ними расстояние, склонился над ней и завладел ее рукой. Его собственная рука при этом казалась очень большой и смуглой по сравнению с ее, но в то же время имела красивую форму. И была теплой. Клара посмотрела на нее и на свое тонкое бледное запястье.