А потом он увидел, что она плачет. Молча, отвернув от него голову и глядя вперед. Она не издала ни звука, но он заметил блеск слез на ее щеке, повернутой к нему. Он ничего не сказал и позволил ей самой справиться с эмоциями. Через несколько минут, она нашла в кармане крошечный носовой платок и высморкалась.
Господи, подумал он, эта женщина переполнена сдерживаемыми эмоциями. Она была особенной. Та, на ком он женился из самых примитивных соображений.
Они почти проехали парк. Очень медленно. Он даже не позволил лошади перейти на галоп.
– Ты устала, любовь моя? – спросил он, наклонившись к ней. – Я сейчас отвезу тебя обратно.
– О, Фредди, – она повернулась и посмотрела на него. Ее глаза, слегка покраснели, но сияли. – Я бы так хотела, чтобы мы никогда не возвращались. Я бы хотела, чтобы это продолжалось вечно. Ты наверно подумаешь, что я глупая. Для тебя это самая обычная вещь, не так ли? И тебе наверно кажется, что мы едем черепашьим шагом.
– Мы ещё сюда вернемся, – ответил он. – И снова, Клара, и снова. Тебе больше не придется жить взаперти. Ты будешь выходить, и дышать свежим воздухом. Это приказ. Понимаешь, я требую беспрекословного подчинения от тебя.
В ее глазах, вероятно, была тоска, а потом она опустила глаза и отвернулась.
– Я надеюсь, что я никогда не буду непослушна тебе, Фредди, – ответила она. – Я всегда слушалась папу.
Он повернул коня обратно к дому. Господи, он надеялся, что она не влюбилась в него. Господи, он так на это надеялся. Он намеревался быть добрым с ней и принести немного счастья и активности в ее жизнь. Но он не считал, что оправдает любовные ожидания. В действительности, он точно знал, что не сможет. Она устала, хотя и не признавалась в этом. Спустя несколько минут, она прислонилась плечом к его груди. Когда он крепче обнял ее, она развязала ленты своей шляпки и сняла ее, чтобы положить голову ему на плечо.
– Мир снаружи просто волшебный, – заявила она. – Интересно, люди, которые совершенно здоровы, осознают ли они это до конца?
– Вероятно, нет, – ответил он, прислонившись щекой к ее макушке. – Мы многое воспринимаем как должное.
Он вдруг понял, довольно неожиданно, что счастлив. День был прекрасным, окрестности - идиллическими, а дом великолепным. Это был его дом, а женщина, находившаяся в его объятиях и молча глядевшая на чудеса природы, его женой. Вероятно, все-таки ему удаться остепениться. Вероятно, ему не следует ожидать снега в июле, чтобы понять, что невозможное возможно.
На следующей неделе Клара поймала себя на мысли, что не желает, чтобы Гарриет, и лорд и леди Беллами так скоро приехали к ним. И, тем не менее, она об этом думала вполне осознанно. Гарриет была не просто платной компаньонкой, а дорогой и верной подругой, а ее свекор и свекровь были очень добры к ней в Бате. Ей следовала с нетерпением ожидать их приезда. И она ждала его с нетерпением.
Но она не хотела, чтобы ее медовый месяц закончился. Но у нее было ощущение того, что так и произойдет, резко и бесповоротно, как только приедут остальные. Этот медовый месяц не может длиться долго. Он удивительно и неожиданно идеален, чтобы это было возможно.
Ее муж все время и все дни проводил с ней. Он присутствовал на всех бесчисленных визитах соседей, которые прознали, что она вернулась домой, и тем более, что слухи о том, что она недавно вышла замуж, разнеслись молниеносно. Она годами устанавливала дружеские связи, что было одним из немногих развлечений в ее жизни. Фредди не проявлял никаких признаков скуки, и старался быть приятным с джентльменами и очаровательным с леди. Последние, все без исключения, были покорены им. Можно было заметить, как сначала они трепетали от его прекрасных внешних данных, затем, через некоторое время они были польщены его вниманием, и, наконец, были окутаны его очарованием. Практически можно было заметить, что они чуточку влюбились в него с первого взгляда.
Как то раз он повез ее в гости, отнеся в экипаж, а потом в три дома, куда их пригласили, и спокойно вытерпел три чаепития. Ей безмерно понравился тот день. Она привыкла, что приезжают к ней. Но она не часто ездила в гости. Фредди ей пообещал, что вскоре они поедут в Лондон и выберут открытую коляску. А пока они ездили, что само по себе было внове, с открытыми настежь окнами. Ее отец всегда защищал ее от малейшего дуновения.
Они снова поехали кататься на лошади.
Он даже сводил ее в церковь, где ее тепло встретили прихожане, которые уже навещали ее раньше, и викарий с женой, пообещавшие приехать в следующие несколько дней.
– Я в церкви впервые с прошлого Рождества, – признался Фредерик, когда они снова пустились в обратный путь. – Как ты думаешь, моя душа снова спасена, Клара?
– О, Фредди, – сказала она, рассмеявшись, – Ты говоришь такие глупости. Ты по крайней мере не заснул во время проповеди, как мистер Сомс. Ты заметил, что миссис Сомс двинула его локтем, когда он захрапел?
– Просто удивительно, что он не закричал, – отметил Фредди. – Этот локоть показался мне довольно острым.
Они оба засмеялись. На этой неделе они так часто поступали.
Воскресным днем он вывез ее на террасу в кресле, но запретил брать с собой шаль, предупредив, что она просто расплавиться от жары, если возьмет её с собой.
Она вздохнула от удовольствия, когда он вывез ее на террасу, и она подставила лицо свету и теплому солнцу.
– Осень начнется со дня на день, – сказала она. – Разве нам не повезло, Фредди, что такая погода стоит в это время августа?
– Та беседка, которую мы видели, находится не так уж далеко отсюда, – заметил он. – Давай пойдем туда.
Она знала, что там была беседка. Ей уже описывали ее. Но увидела она ее в первый раз во время второй конной прогулки с Фредди. Это было восьмиугольное каменное строение, с куполом и большими застекленными окнами на все восемь сторон. Ее отец любил ходить туда читать в солнечные дни, даже, если погода была прохладной. Он ей объяснял, что стекло сохраняет тепло.
– Мое кресло не сможем проехать по траве, – грустно заметила она. – Ты иди, Фредди. А я побуду здесь и отдохну. Или, если хочешь, можешь сперва отнести меня внутрь. Я почитаю.
Но он улыбнулся ей, и нагнувшись, подхватил на руки.
– Мои ноги пройдут по траве, – сказал он, направляясь в сторону деревьев, которые скрывали беседку так, что ее нельзя было увидеть с террасы.
– Но это слишком далеко, – запротестовала она. – Я слишком тяжелая.
– Перышко и то тяжелее, – заявил он. – Хотя в последние дни ты ешь значительно больше, как я погляжу, Клара. За себя и лошадь.
– Ужасно! – Возразила она. – Я думаю, что на мой аппетит повлиял свежий воздух, Фредди. Я слишком худая, не правда ли? – Она совсем не напрашивалась на комплимент. Она всегда сознавала свою непривлекательность. Иногда она просто желала быть хотя бы относительно миленькой. Особенно теперь. Она хотела бы быть красивой для него. Что за глупая мысль.
– Ты такая, какая есть, – ответил он. – Для меня ты красива, любовь моя. Но мне нравится, что у тебя появился аппетит, и совсем не возражаю против дополнительной пары фунтов. Хотя я точно буду страдать отдышкой, и буду изнурен необходимостью носить тебя в беседки, и, Бог знает, куда еще.
– Это твоя вина, что ты запыхался, – ответила она. – Я не просила тебя нести меня.
В беседке было слишком жарко. Горячо, как в печке. После того, как он посадил ее на место внутри беседки, они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Хорошо поджаренное мясо сегодня на ужин? – поинтересовался он. – Такая идея тебе нравится?
– Не особо, – тут же ответила она. – Мой аппетит еще не настолько возрос.
И поэтому он вынес ее наружу, устроил на траве и сел рядом. Трава, как оказалось, была мягкой, прохладной и обладала сладким ароматом. Клара чувствовала себя замечательно.