Он снова стал таким же ярым участником пари в клубах, каким был раньше. Он открыл для себя еще больше интересных карточных игр – в клубах и на частных вечерах. Интересными Фредерик считал карточные игры с высокими ставками. Он переспал с несколькими дамами света и гораздо большим количеством куртизанок. Он даже стал раз или два в неделю наведываться в известный бордель. Он отбросил идею найти себе постоянную любовницу после того, как провел две ночи подряд с одной и той же роскошной куртизанкой и, оказалось, что ей хотелось поговорить. Словно ее вторая ночь с ним давала ей право лезть ему в душу. Последнее, чего он хотел от женщины, так это разговоров.
Волшебства больше не было. Оно исчезло, и неважно, как отчаянно пытался он угнаться за удовольствиями. Он проигрывал, как за игровым столом, так и заключая пари. Не слишком много. Иногда он выигрывал, иногда – нет, как и следовало ожидать от опытного игрока. Но проигрыши всегда были больше и случались чаще выигрышей. Через несколько недель он с тревогой понял, что задолжал приличную сумму.
Но ничего такого, что было бы ему не по карману. Его дохода достаточно, чтобы покрыть потери.
Он начал пить, чтобы заглушить неприятное чувство, которое приносили ему дни и ночи. Но не слишком много. Он знал свой максимум и всегда старался держаться в его пределах. Он всегда так поступал, потому что однажды после пьяной оргии, когда ему было восемнадцать, его несколько дней подряд тошнило, и хотелось умереть. Тогда он усвоил этот урок. С тех пор он никогда не пил больше двух напитков одновременно, он принял решение. Удивительно, учитывая его невоздержанность в другом, но ему удавалось не отступать от этого своего решения – до недавних пор. Теперь же он начал пить по три а то и четыре напитка за ночь, достаточно чтобы поднять себе настроение, но не достаточно, чтобы напиться. Зачастую он просыпался утром в незнакомой постели, с приторным запахом духов, наполняющим ноздри, головной болью и кислым привкусом во рту.
Он почти постоянно думал о Кларе. Он поступил бесчестно, и она знала об этом и бросила это ему в лицо в тот самый момент, когда он делал из себя идиота, говоря, что любит ее, и почти веря в это. Он ненавидел ее. В глубине души он жалел, что вообще решился на такой безумный шаг как женитьба на ней. Лучше было бы отправиться в долговую тюрьму. Хотя едва ли его отец позволил бы ему долго там просидеть. Но лучше долговая тюрьма, чем разочарование отца.
Он больше не хотел ее видеть. Он будет избегать ее, насколько такое возможно. Ему придется выдумать какую-нибудь причину, чтобы не ехать к матери на Рождество. Ему не нужно было смотреть в глаза Кларе, чтобы увидеть в них презрение. У него и самого было зеркало, которое прекрасно справлялось с этой задачей.
И все же он беспокоился о ней. Он понимал абсолютную скуку и одиночество ее жизни, и почти выходил из себя от гнева на ее отца, который душил ее своей любовью, сделав ее жизнь невыносимо тоскливой. Их короткие верховые прогулки доставляли ей больше радости, чем другой женщине тур по европейским столицам. Она была счастливее, сидя или лежа на траве у летнего домика, чем была бы, подари он ей постель из бесценных украшений и уложи ее сверху. Ее открытое ландо, писала она ему, было самым чудесным подарком, который она когда-либо получала.
Ей нужны были свежий воздух, солнце и компания. Для компании у нее были Гарриет Поуп и множество внимательных соседей. Он стал писать ей, приказывая почаще бывать на воздухе и солнце. И он читал ее еженедельные письма и записки с удовлетворением, потому что она слушалась его. Слушалась! Кто-то вроде Клары слушался кого-то вроде него? Потому что он был ее мужем. Она и отца тоже всегда слушалась, а этот человек приговорил ее к жизни взаперти. Ее письма всегда были короткими и формальными. Он искал в них хоть что-то хотя бы отдаленно личное, но ничего не находил, разве что замечание, которое она сделала о ландо.
Он пытался не думать о ней. У каждого из них была своя жизнь, счастливая и несвязанная друг с другом. Он получил деньги, в которых так отчаянно нуждался, в то время как она получила респектабельность, которой так хотела. Теперь они друг другу ничем не обязаны.
Лорд Арчибальд Уинни вернулся в Лондон в конце сентября и на следующий день зашел повидать своего друга.
- Поднялся по общественной лестнице, Фредди, старина? – заметил он с томностью в голосе, которую иногда так любил изображать. Он оглядел гостиную, приложив к глазу лорнет. – А жениться на богатой женщине – это выгодно, по всей видимости.
- Дом - свадебный подарок от моего отца, - сказал Фредерик.
Лорд Арчибальд усмехнулся и грациозно опустился в кресло.
– И как твоя счастливая новобрачная? – спросил он. – Или ты живешь отдельно от своей красотки-жены? Что, блаженство брака оказалось чересчур сладким, Фредди?
- У меня были дела в столице, - ответил Фредерик, - А Кларе удобнее за городом.
Его друг откинул голову и рассмеялся.
– Дела! – воскликнул он. – Делаешь деньги, старина? Так?
- Мне немного улыбнулась удача, - сказал Фредерик.
Он увидел, что лорнет лорда Арчибальда направлен прямо на него.
– Что значит, что большую часть времени она тебе не улыбалась, - сказал тот. – Когда еще подвернется богатая жена, Фредди. Я тебе завидую.
Лорд Арчибальд был богат как Крез, а в придачу еще и наследник герцогского титула. Поговаривали, что его дед находится на пороге смерти уже год или больше.
Фредерик налил другу бренди, а себе стакан воды.
- А, молчишь, - сказал лорд Арчибальд, поднося свой стакан к глазу, прежде чем отхлебнуть из него. – Мои замечания бестактны, Фредди, старина? Ты считаешь себя женатым человеком?
- Я и есть женатый человек, - заметил Фредди.
- Тогда я больше не буду говорить об этом, - ответил его друг. – Ты уже спал с ее восхитительной компаньонкой?
- Спал с мисс Поуп? – Фредди нахмурился. – Конечно, нет, Арчи. За кого ты меня принимаешь?
Лорнет снова направился в его сторону.
– О, перестань, - пожурил лорд Арчибальд. – Женатый человек. Не говори мне, что ты вел себя как монах со своего возвращения в Лондон, Фредди. Сама только мысль об этом мучительно ужасна. – Он демонстративно вздрогнул.
Фредерик в первый раз за все время ухмыльнулся.
– Не совсем, - ответил он. – Ты уже пробовал девочек Аннет, Арчи? Они - что-то.
- Ты должен порекомендовать мне самую красивую и самую резвую, - сказал его друг, - и я, испытав ее чары, скажу согласен ли.
Они снова были друзьями, и лорд Арчибальд оказался верен своему слову. Он больше никогда не заговаривал о браке. Но Фредерик все равно был раздражен. Его друг словно считал само собой разумеющимся тот факт, что в браке не было ничего, что могло бы удержать Фредди дома. Хотя он не особо это показывал и, вряд ли, хотел оскорбить Клару.
Ему не нравилось, когда ее оскорбляли, нарочно или случайно. Она заслуживала большего, чем имела. И в десять раз лучшего.
Однажды ночью, когда ему снова повезло, он опять напился, потому что даже удовольствие от выигрыша не могло поднять ему настроение. Он начал буянить, а потом напился так, что его пришлось везти домой. До середины следующего дня он даже не знал, что спустил выигранное состояние и даже больше. Его так ужасно тошнило, что этим вечером он снова напился. И следующим тоже. Он понял, что единственный способ чувствовать себя хоть немного счастливым, это продолжать пить. Наконец ему удалось допиться до полного бесчувствия.
Последовали три дня ада, а затем депрессия, такая глубокая, что казалось бесполезным вставать утром с постели. Мысль о выпивке, картах или женщинах – вызывала тошноту. Казалось, что в жизни больше нет радостей, ради которых стоит жить.
Однажды промозглым серым днем, который был очень подстать настроению Фредерика, лорд Арчибальд вытащил его на прогулку в парк. Там было почти пусто.