Но, Virgencita, еще кое-что. Вчера я нашла в кармане штанов Хьюго медальон в форме сердечка. Там не было фотографии. Если я спрошу его об этом, он может соврать или сказать правду, и я не знаю, что из этого хуже. Мое сердце похоже на пустой медальон. Красный свет в часовне горит почти каждую ночь. Я выковыриваю гвоздем отверстие в окне, каждую ночь делаю его немного шире, убедившись, что стекло не треснуло. Поздней ночью señor работает. Что он может делать, я даже не представляю. Слышу только всплески воды и странное гудение. Однажды я увидела его идущим к своей машине с пакетом мусора, но он быстро уехал прочь. И это человек, который не поднимет за собой упавшую салфетку. Здесь происходит что-то странное. У всех рот на замке. У всех свои секреты. Возлюбленная моя Пречистая Дева, остаюсь по-прежнему верной тебе, наблюдательной рабой твоей. Даже во сне я не смыкаю глаз.
13
Садовник
Хьюго смотрел в окно автомобиля на проплывающую мимо деревенскую местность и мечтал о своей желтой девочке. Педро, чистильщик бассейна, вел машину, попивая апельсиновую содовую, и грыз ногти так, будто не ел целую неделю. В салоне пахло кофе, который они выпили вместо завтрака, сигаретами, которыми они заменили себе обед, и красными лакричными палочками, которыми Педро закусывал сигареты. Несмотря на эти неудобства, Хьюго любил такие поездки. Они впервые работали на Рейеса, хотя уже выполнили множество подобных поручений для Томаса Мэлоуна. Хьюго нравилось, что им платили за поездку, за остановку в гостиницах, давали возможность ощутить, что они работают на богатых, прикасаются к тому, чего касаются богатые, привозят им то, чего те жаждут. Ночами во время таких поездок Педро и Хьюго безудержно пили, отпуская своих призраков, оставаясь в стороне от женщин и их суетливости. Они были курьерами, людьми напрокат, мужчинами, которые готовы ехать в Тепито.
Педро ковырял в носу. No hay remedio[104]. Этот парень безнадежен.
– Скажи что-нибудь, – обратился к нему Хьюго. – Твое молчание убивает меня.
– Я сосредоточен на дороге.
Перед ними не было ничего, кроме ровной полосы асфальта, покрытой трещинами и обрамленной видавшими шесть жизней пыльными кактусами.
– Ты не сосредоточен на дороге. Ты ковыряешь в носу и о чем-то думаешь.
– Ты все еще встречаешься с той девчонкой?
Хьюго снова пожалел о том, что раскрыл ему свою тайну.
– Я все еще покупаю много бумаги, – только и смог ответить он.
– Она же ребенок.
– А кто из нас не ребенок?
– Твоя жена знает?
– No, gracias a Dios[105].
– Это ты так думаешь. Она знает. Можешь не сомневаться, – расхохотался Педро. – Женщины могут ничего не говорить, но они всегда все знают.
– Соледад думает, что мы переезжаем на север. Я обещал ей.
– А сам вместо этого тратишь все деньжата на девчонку.
– Она не девчонка, а девушка. Она не дорогая.
– На женские киски всегда приходится потратиться.
– Мне нужно действительно много денег, прежде чем решить, что со всем этим делать.
Педро бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида.
– Послушай, мой милый Тигр: лучше быть собакой у богача, чем святым у бедняка.
Хьюго улыбнулся, услышав свое старое прозвище.
– Это пословица?
– Запомни ее хорошенько.
– Ты стал таким циничным. А был приятным человеком. Наш маленький ангелочек Педрито. Когда мы были мальчишками, ты плакал над бездомным котом. Когда ты получал плохую оценку, то готов был бросить свою домашнюю работу в арройо[106].Что с тобой стало?
Лицо Педро ожесточилось. Он погладил указательным пальцем нос и ответил:
– Я изменился.
Они припарковались на окраине, заблокировали багажник и отправились пешком мимо tianguis[107], который растянулся на несколько рядов. Там продавали сумки, магнитолы и бонги для курения марихуаны. Бóльшая часть вещей была ворованной или поддельной. Даже электричество, используемое продавцами для крошечных телевизоров, которые показывали футбол или мыльные оперы, тоже было добыто нечестным путем. Хьюго ни разу не бывал в Тепито, но слышал в новостях, что это место сравнивали с Мумбаи. Из тех же новостей он узнал, что люди здесь были настолько бедны и безумны от наркотиков, что поклонялись Санта-Муэрте, Ангелу Смерти. Хотя по телевизору не показали полной картины. Это была разница между 2D и 3D, между просмотром порно и занятием сексом. Худые, как тростинки, женщины продавали поношенную одежду по десять песо. Между стендами с детской порнографией сновали крысы. В воздухе воняло травкой, гашишем и мусором. Огромный баннер над дорогой гласил: БЫТЬ МЕКСИКАНЦЕМ – ЧЕСТЬ, НО БЫТЬ ИЗ ТЕПИТО – ДАР ВСЕВЫШНЕГО.