Он бесновался не меньше часа, пока в каюте не осталось ничего, что можно было бы разбить…
Наутро после того, как Иса напомнила ему о Нолане, Дезмонд всё ещё не мог избавиться от воспоминаний о той ночи. Но заметив, что коммуникатор, лежащий на тумбочке, слабо мерцаем, всё-таки взял его в руки.
«Привет. Как ты?»
Ответ пришёл сразу же.
«Привет. Я волновалась. Ты где?»
Дезмонд вздохнул и тихонько рассмеялся.
«Не парься. Я бессмертный».
Тут же в ответ пришло несколько улыбок и короткое:
«Всё равно. Не пропадай».
Эти письма были настолько слабой заменой того, в чём он нуждался на самом деле, что даже сравнивать их с недолгим утренним счастьем он не мог. Но Дезмонд писал, и боль стихала постепенно – как это было между ними всегда.
***
Дезмонд вышел из бара, оставив Ричарда развлекаться с двумя красотками, и замер, опираясь на мраморный парапет набережной. Посмотрел на небо, выискивая маленькую звёздочку Интаки. Потом не глядя достал комм.
Вот уже почти неделю Инэрис не отвечала, и он не особо-то ждал ответа прямо сейчас. Скорее чего-то вроде: «Не парься. Я бессмертна».
Писем от Инэрис в самом деле не было. Зато была куча пропущенных вызовов и одно-единственное сообщение от Аэция: «Срочно. Позвони».
Дезмонд вздохнул и стал звонить.
Аврора стояла у окна и смотрела в окно. Она стояла так всё время, когда не сидела за компьютером в поисках информации об окружавшем их мире. Никто не ограничивал её в перемещениях – по крайней мере в пределах больничного комплекса. И палату ей подобрали самую просторную – как и оговаривала Иса с самого начала. Кровать была по больничному узкой, но в комнате нашлись места письменному столу, ноутбуку и книжному шкафу, а боковая дверь вела в отдельую ванную. Просторное окно смотрела в больничный сад. Однако за всё время, что прошло с пробуждения Аврора ни разу не вышла даже в коридор. Иногда Инэрис казалось, что та боится выходить на улицу.
- Знаешь, - сказала она раньше, чем Иса успела перейти к главному, - я сейчас понимаю его.
- Его? – переспросила Инэрис, присаживаясь на подлокотник кресла в паре шагов.
Аврора кивнула, а потом пояснила легко, будто ответ и мог быть только один:
- Аэция.
- Галактиона?
Аврора не ответила. Инэрис чувствовала, что та хочет поговорить, но Аврора никогда не рассказывала о себе и, видимо, не собиралась начинать. Ей было легче дать Инэрис книгу по истории, чем собственными словами рассказать о прошлом. Теперь, после сотен лет того, о чём она сама не хотела говорить, Инэрис начала понимать, что Аврора просто боялась. Больше всего на свете она боялась показаться слабой.
А теперь у бывшей Владычицы был такой вид, как будто прошлое просилось наружу, и только истончившаяся до предела преграда из гордости не давала ему вырваться на свободу.
- Что тогда произошло? – спросила Инэрис напрямик, решив, что кто-то должен начать этот разговор. - Тогда, когда он вернулся с Астеры? Ведь слухи не врут? Вы были с ним…
- Любовниками? – Аврора усмехнулась и бросила на неё короткий взгляд через плечо. – Нет. Мы… Не успели. И я не могла.
Она вздохнула.
- Я ведь… в самом деле была наследницей императора. Мне было шестнадцать – хотя теперь, наверное, трудно поверить, что мне когда-то было шестнадцать. А он был… Мне сказали, что он уже тогда был изгнанником. «Проклятым». Так сказала Основательница. И теперь уже я понимаю, что она могла попросту лгать, потому что Терс Мадо тогда были главными соперниками Эцин перед лицом императрицы. Перед моим лицом. Айрен… Основательница… Говорила, что Ребекка и Аэций хотят меня уничтожить. Но мне, честно, было всё равно, потому что когда я увидела его – высокого, в чёрном плаще, без единой подвески и без единого вычурного украшения, разве что полы плаща скрепляла серебряная брошь на плече - среди всего этого буйства красок, будто среди павлиньей стаи… Я не могла оторвать взгляда. А потом я увидела его глаза. Это был конец. Конец для меня на все последующие годы, столетия, на всю следующую тысячу лет. Я не могла думать. Мне было всё равно, что говорят. Хотя Айрен предупреждала меня ещё много, много раз.
Я сошла с ума тогда. Он стал самым близким мне человеком. И хотя Айрен говорила мне, что это только политика, я просто не могла думать о политике тогда.
А он… Ну, он был намного старше и умнее меня. Для него это в самом деле была только политика. Он вертел мной как хотел. Наверное, вернее было бы сказать, что империей тогда правил он. Впрочем, править-то было особенно нечем… только Нимея и слабые попытки исследовать планеты, ближайшие к нам.
А потом была первая Межзвёздная. Я до сих пор не понимаю, зачем он отправился туда сам, но те восемь лет, что его не было, стали для меня… Не знаю. За эти годы я повзрослела так, как не повзрослела за все годы до того. Я протрезвела – но не настолько, чтобы отдалить его от себя. И когда он вернулся со своими безумными идеями и с эликсиром, я уже не слушалась его так, как раньше.
Потом, когда я думала, что же произошло, то приходила к выводу, что тогда всё началось. Если бы я не мешала ему, если бы просто делала всё, как он хотел – может быть, мы остались бы вместе. С другой стороны – нужно ли было это мне? И разве не наступил бы момент, когда он всё равно предал бы меня, решив, что может стать настоящим правителем?
Так или иначе, но я Аэцию не подчинилась. Я приблизила к себе Айрен – из числа Эцин была назначена охрана во дворце, и почти всегда на советах я слушала теперь её. Она говорила разумно, так что я бы не сказала, что жалею о каких-то решениях, принятых тогда. Но Аэций, полагаю, был зол. Потому что однажды ночью он попросту попытался меня убить. Он сам. Зная, что только его пустят в мою спальню без вопросов. Его одного.
Аврора втянул воздух и на какое-то время замолчала, а затем продолжила:
- Я сбежала. Десять лет я не знала, куда податься и кем я стану теперь. Но я, по крайней мере, находилась в том мире, к которому привыкла. Не то, что теперь.
Помогла мне Айрен. Когда я решилась вернуться в столицу, то пошла к ней, и она подсказала мне, как я могу вернуть себе престол. Но и тогда, и потом я много раз спрашивала себя, почему за десять лет она не сделала ничего? Почему не помогла мне?
Аврора усмехнулась:
- Ответ был так прост… Но мне так трудно было принять его тогда. Я знала Айрен едва ли не с детства, но ей было всё равно. Когда Аэций захватил власть, Айрен поддержала его, рассчитывая вступить в новую сделку. А когда поняла, что с Аэцием договориться она не сможет – решила всё-таки отыскать меня. И тут я пришла сама.
- Ты поэтому не доверяешь ордену?
- Отчасти. Потому что я знаю, им всегда было всё равно, стою у власти я или кто-то другой. Важно было лишь то, чтобы тот, кто правит, выполнял все капризы Основательницы… А потом магистров. Но я была удобна только до тех пор, пока не поняла, что нельзя слепо верить им. Когда я начала сомневаться в Основательнице, она начала сомневаться во мне. А вскоре она попросту… ушла. И это отдельная история. Но тем, кто пришёл на её место, я не доверяла никогда. Айрен была фанатиком. Ненормальной. Но она верила в священную миссию Ордена и, наверное, сама готова была умереть за неё. Те, кто сменил её, хотели выгоды только себе.
- Почему ты не сказала мне об этом… когда я захотела учиться у них?
Аврора усмехнулась.
- Потому что ты бы мне не поверила, Ис. И потому что они многому научили тебя.
Обе замолчали на какое-то время, а затем Инэрис спросила:
- Так что стало с Аэцием?
- Я победила его в поединке справедливости. Был такой древний ритуал. Раз в год можно было бросить вызов императору. Он чуть не убил меня. Я уже лежала у его ног. Никогда не забуду его взгляд в те секунды. Он промешкал всего несколько мгновений, но я успела сбить его с ног и занести меч. А потом он просто… Признал мою власть. Наверное, не захотел умирать. Я не убила его. Не потому, что жалела. Он мог понадобиться в будущем – и понадобился. Я была права. Но его Орден я должна была уничтожить, потому что иначе они уничтожили бы меня. Я убила их всех. Остался только герцог Аркан. Он единственный присягнул мне, и ему я поверила. И верила почти что… до конца.