— Правильно говорит Гуля! Ты ж еще та артистка, а, Гуль? — Паша подмигнул хитро Гуле.
— Все, идем. Ира, разомнешься на улице. Юля! Надень мою кофту, если мерзнешь. Она в синем мешке.
— Я губы докрашу, — ответила Ира, вытаскивая зеркальце и губную помаду. Юля бросилась к синему пакету — искать кофту.
Минуты через три они, наконец, покинули и гардероб, и Пашу. Гуля вздохнула свободнее. Ненавидела сплетников, особенно если они начинали сплетничать об Антоне. Увы, он был знаменитостью в артистических кругах, и без разговоров о нем часто не обходилось ни одна случайная встреча знакомых артистов. Наверное, судачили и о ней, но только намного реже.
Гуля представила себе, что бы сказали знакомые артисты, если бы узнали, что Гуля начала работать с Антоном. «Ой, тут без любви не обошлось…», «Гуля распустила свой коллектив ради Антона» и «Нет, она просто решила еще подработать, они с Антоном давно знают друг друга, вот и помог своей старой знакомой», «А она старая знакомая или…»
Гуля даже зубы стиснула. Какая разница, что бы могли говорить о ней и Антоне. Гуля не бросила свой коллектив, не променяла на Антоновские обещания больших денег.
Так ему и надо, что с девушкой не получается! Не одной же ей страдать! Пусть и он, счастливый, немножко помучается, ему полезно, не будет заноситься!
На улице Гуля забыла и о Паше, и об его рассказах. Сосредоточенно осмотрела площадку, вытащила сотовый из сумочки, что прихватила с собой из гардероба и которую положит рядом с Маратом на выступление.
Без десяти одиннадцать.
На крыльце ресторанчика, где сидели гости, которых скоро позовут смотреть фаер-шоу, появился ведущий и показал Гуле две руки.
— Десятиминутная готовность. Все захватили перчатки? — обратилась Гуля к девочкам. Обе кивнули головой.
— Марат, зажигалка.
— Есть.
— Музыку отдали… Разминаемся!
Пять минут Гуля с девочками наклонялась, аккуратно поднимала ноги и так же аккуратно прогибалась. Резко ничего делать на «холодное» тело нельзя: повредишь в танце мышцу, связку.
— Гости выходят, — Марат кивнул на выходящих из двери ресторана нарядных мужчин и женщин. Пока их было немного, но за несколько минут они выйдут все.
— Девочки, еще раз проверьте, где все лежит у вас! Марат, зажигай дежурную чашку.
Марат чиркнул зажигалкой, и фитилек, пропитанный керосином, в дежурной чашке, стоящей рядом с девочками и служащей для поджигания реквизита, сначала затлел, а потом ярко разгорелся.
— Ого-онь! — воскликнула Юля, подвинулась ближе к чашке и протянула к ней свои ладошки.
— Юль, снимай кофту. Марат, где мой керосин?
— Держи, — Марат протянул Гуле бутылочку.
— Снимаем кофты, сейчас музыку включат.
Они положили кофты прямо в газон — здесь не до чистоты и не до вешалок.
Ди-джей несся к колонкам, которые заранее вытащили на улицу. Что-то проверив, махнул рукой и скрылся за дверью. Гуля, натянув кожаные перчатки, чтобы не обжечься, взяла в руки шест и бутылку с керосином. Ира с Юлей приготовили чашки.
И зазвучала музыка. Гуля, осторожно набрав керосина в рот ровно на небольшой глоток, чтобы не было видно раздутых щек, подожгла от дежурной чашки шест с двух сторон, вышла на импровизированную сцену. Повертев разгоревшийся шест, несколько раз «плюнула» огнем, вызвал в рядах гостей восторженные вскрики и хлопки. Конечно! Тут парни не все плюются — боятся себя поджечь, а здесь девушка хорошенькая.
День сегодня был безветренный, и Гуля миллион раз тренировалась на минералке, проверяла себя до сих пор, да и делала это на выступлениях очень часто, так что получилось, как обычно, правильно и уверенно выплюнуть керосин изо рта. Конечно, часть керосина — совсем маленькую часть — Гуле приходилось проглатывать, и он камнем ложился на желудок, вызывая иногда немаленькие боли. Но дело того стоило. Гуля специально внесла в свой прайс эти самые «плевки» отдельной строкой. За них ей заказчики доплачивали. Если не платили — Гуля не плевалась. Но чаще всего заказывали, не взирая на дополнительную цену.
Когда керосина во рту больше не осталось, Гуля активнее начала вертеть шест. Как раз изменилась музыка: стала более динамичной, в ней уже слышались восточные мотивы. Шоу начиналась.
По площадке, красиво покачивая бедрами, с горящим фитилем прошла Юля. Она ненадолго останавливалась около каждой чашки, засовывая в каждую горящий фитиль. Чашки с пропитанными керосином фитилями давно расставил Марат. Они также, как и у Антона, отгораживали зрителей от артистов.
Прогибы с горящим шестом и его прокрутка наверху, батманы, падения на коленку, и промежуточные волны телом, различные кручения шеста. Музыка первого номера закончилась, и Гуля замерла на финальной точке. Раздались аплодисменты, но тут же заиграла следующая мелодия: на площадку с двух сторон выходили, улыбаясь, Ира и Юля.
Несколько восьмерок они танцевали одни восточную постановку с горящими чашками. В середине музыки Гуля подожгла пои и вышла к ним. Теперь девочки создавали фон и держали ритм и настроение движениями восточного танца, а Гуля под музыку вертела пои. Третий номер был с горящими веерами, четвертым Гуля надевала специальную конструкцию и танцевала самбу.
Копоть и гарь керосина, рвущееся к небу пламя… Гуля была в эти мгновения по-настоящему счастлива! Она, широко улыбаясь, с легкостью танцевала давно отработанные номера, не чувствуя усталости. Огонь — везде, везде. Фитили вееров в бразильской конструкции, фитили вееров и поев, горящие по всему периметру их сцены чаши… Вот ради чего нужно было танцевать! В огне растворялись Гулины тяжесть и боль — он словно сжигал их. И чем было больше огня, тем светлее становилось на душе у Гули. Огонь очищал и исцелял ее, дарил забвение и счастье.
В конце Ира вышла крутить примотанную к поям пиротехнику, и тысячи искр рассыпались в финале по всей площадке, приводя зрителей в неописуемый восторг. Гуля отошла на задний план, пропуская Иру — на последних восьмерках она лишь создавала фон, не больше.
В финале программы на площадке к Гуле и Ире присоединилась Юля. Девочки низко поклонились зрителям. Гуля тоже поклонилась, но максимально осторожно: с горящей конструкцией за спиной не очень раскланяешься.
Музыка затихла, представление закончилось. Зрители, похлопав, зашли в ресторан, чтобы продолжить праздновать свой неизвестный Гуле повод.
Марат в спешке гасил оставшийся непотушенным реквизит. Сняв с подошедшей Гули бразильскую конструкцию с фитилями, бросил ее на тушилку. Гуля огляделась по сторонам.
Чаши слабо догорали, остальное, давно потушенное Маратом, лежало в сторонке. Рядом копошились Юля и Ира, складывая чашки и веера в пакеты.
Сразу стало как-то пусто и холодно.
В такие моменты Гуля понимала истинность фразы «шоу должно продолжаться». Для артиста — должно продолжаться…
Гуля подошла к Марату, присела рядом с дымящейся конструкцией.
— Гуль, все нормуль. Сейчас дотушу и поедем. Зови девчонок, переодевайтесь. До города ехать полтора часа, пусть мне не помогают, я сам…
— Хорошо, позову, — Гуля подошла к девочкам и передала им слова Марата.
— Гуль, а может, мы закусим чего здесь, а? Весь день ничего не ела… — Юля дотронулась рукой до живота, — Ира тоже голодная. То сюда полтора часа ехали, здесь час, и еще ехать полтора часа…
Гуля прищурилась. Она прекрасно понимала Юлю: у самой давно сосало под ложечкой, да и еще керосин, мизерную часть которого она все-таки проглотила… Она сейчас прополоскает рот, но от проглоченных капель керосина ей не избавиться.
— Есть роллы, в том ресторанчике, — кивнула Юля на здание, стоящее рядом с тем, где проходил банкет, — может, закажем, а? Хоть парочку, если дорого…
— Ладно. Ради такого случая, раз все голодные, я угощаю. Только деньги заберу.
— А мы закажем пока! Гуль, на сколько по денежкам?
— На тысячу, если будет там наборчик, ну можно чуть больше…
— Окей! А чай так выпросим, как артисты! У меня своя заварка! — и девочки, прямо в костюмах, умчались заказывать роллы.