- Поскольку ты, кажется, уже категорически решил войти в мою жизнь, могу я хотя бы поинтересоваться?
Весёлая маска сползла с лица младшего принца, и губы его слегка скривились. И не понять отчего. От боли или насмешки? Словно зазубренными крючьями Син впился взглядом в его, Гриса, лицо.
- Ты мне нужен.
- Зачем? Зачем младшему принцу Императорского Дома Гархар нужен простой наёмник? Смешно, ей-боги.
Серьёзно глядя на мелкое Чудовище, Грис ждал ответа, и что-то тихо ныло в груди. Игры власть имущих редко приносили удовольствие самим игрушкам.
- Пусть так. Я, знаешь ли, тоже меньше всего ожидал, что моим Держащим окажется такой, – Син покрутил ладонью в воздухе, явно не находя подходящих слов, и решительно рубанул воздух. – Ты, в общем.
Грис всё так же спокойно стоял у шкафа, держа кружку с обжигающе горячим таиром, но внутри него всё захолодело, медленно стягиваясь в противный склизкий узел. Хотел узнать? Получи.
- Очень интересно. А теперь, подробнее.
Син отошёл, и, привалившись к противоположной стене, напряжённо замер, зло ероша короткий ёршик волос. Губы его кривились, а глаза остро поблёскивали, как осколки стекла. И этим острым резали что-то тёплое и живое внутри него, Гриса.
- Представителям Императорского Дома многое дано, кровь Императоров Гархара сильна… Но и у нас есть слабые места. Брат говорил что-то про особенность кито-излучения, но я плохо помню. Если вкратце, лишь обретя свою пару, мы можем стабилизировать себя. Наши излучения приходят в гармонию с чем-то там, в мире, мы обретаем внутреннее равновесие и можем двигаться в развитии дальше. Ну… как-то так. Ещё брат говорил, что своего Держащего мы почуем даже стоя на Пороге. Ты – мой Держащий. Я узнал тебя там, в Святилище. И я повторю – ты мне нужен.
Он замолчал, упрямо выпятив подбородок. И Грис медленно, понимающе кивнул.
- Ну да, стабилизация – это очень хорошо. Равновесие, развитие опять же – это важно… Тем более для представителя Императорского Дома.
Отставив кружку, он медленно подошёл к младшему принцу Синтарру и осторожно погладил того по скуле.
- Да, это важно. Но,.. пожалуй, без меня. – Рука его скользнула на сиятельную шею. – Много чести для простого наёмника. Рожей не вышел.
Палец легко нащупал под скулой нужную точку, и тело принца послушно обмякло. Подхватив невесомую немочь, Грис отнёс его в свою постель и, устроив поудобнее, укрыл одеялом. Собрать вещи – плёвое дело, тем более, все дела улажены. С капитаном поговорил, сарута удачно пристроил, документы от КРДЗ, наконец-то, оформлены, до отлёта оставалась пара дней. Приятелей на Гархаре полно, он легко найдёт, у кого перекантоваться это время. Всё. Пора валить из этого дурдома. Пусть Сиятельные Принцы ищут себе другие игрушки. Ему, Грису, такие игры не по здоровью.
Сухо щёлкнул замок и, закинув сумку на плечо, Грис зашагал по коридору. Сам дурак, нечего пенять на других с их заскоками. Помни своё место, и жизнь будет простой и понятной. А растерянный, и как будто ждущий взгляд светлых глаз… когда-нибудь забудется.
Знакомый равнодушный взгляд скользнул по моему лицу и вновь вернулся к вязанию, лишь скорбные складки у губ сильнее обозначились.
- Дурная кровь, что ж теперь поделать. Вся та ветвь гнилая была, да ещё и эту язычницу кузен в дом притащил. Откуда ждать хороших всходов? Гнилое семя… скудная почва. Видит Бог, я старалась хоть как-то наставить её на путь истинный, но греховная суть оказалась сильнее. Каких трудов мне стоило вбить в её голову хоть крупицу добродетели, да всё без толку. Неблагодарная. Недостойная…
Знакомые слова тенью скользили по краю сознания, совершенно не задевая. Тётя Агата в своём репертуаре. Это поначалу Алиса пыталась достучаться до тётки, спорила с ней, что-то доказывала. Пока не поняла, что для той всё это – утешительная мантра, сродни аутотренингу. Истиной веры в тётке не было ни на грош, лишь любовно выпестованный образ ходячей «добродетели». Всё знающей, всех поучающей. Слушать её не было ни сил, ни желания, и я в изнеможении прикрыл глаза.
В голове тёмным потоком кружили воспоминания. Неужели всё это: друзья, брат, Мэль? Неужели все они лишь плод моей фантазии? Выверт больного мозга? Я приоткрыл глаза. Тётка вязала, всё так же монотонно ворча, аппарат рядом со мной тихо попискивал. И значит, вот это реальность?
Внутри всё сжалось от ужаса. Нет. Нет! Этого не может быть! Это не правда. Я всё помню, всё! До самых мельчайших подробностей. Всё, что со мной происходило после того как я попал к сарутам. Ведь такое не могло присниться, правда? Конечно, не могло. Сердце тяжело бухало в груди. Перед глазами встало лицо брата, такое грустное. А ведь ему совершенно незачем грустить. Рив оказывается вовсе и неженат! Теперь-то они могут быть вместе. И Нари со своим принцем обязательно придут к консенсусу, чтобы не означало это слово.
Нет! Не может быть, чтобы всё это было сном. Я помню Мэля. Каждую мелкую чёрточку его лица. Его глаза, такие разные, но всегда потрясающе красивые… чёрные, как самый глубокий космос, обжигающие пламенем, сверкающие, а когда он смотрит на меня, внутри зрачка словно распускаются звёздные астры… и вот это сон? Это ложь? Нет. Нет. Внутри меня девятым валом поднималось убеждение, росла уверенность. Это всё не может быть ложью! Ложь – вот эта, сидящая в кресле злобная тётка. А они, они все живые, они – настоящие. Даже эта сука Дису! Так. Дису! Эта тварь остался там, а Мель даже не знает, какая он мразь на самом деле. И Сали. Господи, Сали. Как он переживёт вновь возвращение брата? Брата, который так запросто переступил через него?
Не знаю, где я сейчас, но мне совершенно необходимо вернуться обратно. Они там, одни, без меня. И я отсюда ну никак не смогу им помочь!
Решительно открыв глаза, я вглядывался в фигуру, облитую ярким режущим светом. Это всё ложь. Здесь даже запахов нет. Не то что больницей, вообще ничем не пахнет. И тётя Агата осталась в той далёкой прошлой жизни, она уже наверняка похоронила дорогую племянницу, и счастливо живёт дальше. А я… а у меня совершенно новая, пусть непростая, но абсолютно счастливая жизнь. И я хочу вернуть её обратно! Немедленно!
Глаза резало светом, но я, не моргая, упорно не отрывал взгляда от ложной действительности, и мир, окружающий меня, дрогнул. Картинка смазалась и пошла рябью, словно круги на воде. Звуки стихли. Стены вокруг медленно оплывали, изменяясь, свет потускнел до приятного полумрака, но я всё так же хорошо видел… Кого? Неясная фигура хоть и изменилась, продолжала сидеть рядом. Только теперь она не смотрела на вязание, да и не было его в её руках. Да и вовсе не она сидела напротив меня. А он.
Кресло под ним тоже изменилось, сменив больничный аскетизм на футуристическую скульптуру. Не знаю, как на таком можно сидеть без последствий, но либо скелет у мужика не так устроен, либо… Почему у мужика? Ну потому что хоть и был он одет в по-восточному яркий шикарный халат, но тот был распахнут, смело демонстрируя крепкую безволосую грудь с кучей подвесок и набедренную повязку. Длинные голые ноги в лёгких сандалиях хвастались эпиляцией, тёмная с белыми прочерками кожа маслянисто блестела, и даже мне был понятен хищный намёк раскраски. Длиннющая чёрная коса лениво змеилась по плечу, стекая на пол, а взгляд… С невыразительного сарутского лица, с типично острыми скулами на меня пристально смотрели тёмные, глубокие словно бездна глаза с багровыми вертикальными зрачками. И весь он – совершенно чужой, опасный, но, тем не менее, был невероятно красив. Красив той красотой, что отличает сильных мужчин.
Я залип на всей этой конструкции, механически разглядывая то одно, то другое, и, несмотря на откровенную фантастичность картины, нутром понимая – это правда. Рядом со мной сидит представитель сарутского пантеона. И наверняка чего-то от меня хочет. Не зря же он тут нарисовался?
Представитель хмыкнул и, по-прежнему не сводя с меня взгляда, как-то странно перетёк в кресле, меняя положение.
- Забавные у тебя страхи, человечек. Или правильнее будет сказать, человечка?