Мережко заглянул в кружку, словно пытался там что-то рассмотреть, затем спросил:
— Еще кофе?
Филин протянул свою емкость.
— Если можно.
— Что ж, идущие на смерть… — усмехнулся Евгений и пошел готовить напиток.
— Да, нет сомнений, что двусторонний обмен идет, раз ограничение распространяется только на людей, — задумчиво произнес Филин, переваривая сказанное.
— Мало того, — кивнул Михаил, — Город, если это он, обладает немалой долей интеллекта, раз способен отделять разумных существ от их созданий. Но интеллект этот не слишком развит, иначе мы здесь и не появились бы вовсе. Люди для него являются массой до того момента, как прибудут сюда. Куда проще было бы сразу исключить их, отделить от консервов и роботов до перемещения, но те, кто задал программу машине, его-тоне учли. А искусственный интеллект не настолько развит, чтобы выйти за рамки программы без посторонней помощи.
— Я так понимаю, что сортировка идет где-то здесь, на планете?
Мережко принес кружки, отдал одну Филину и ответил вместо Михаила:
— У нас на эту тему куча гипотез. Хочешь — добавь свою. Пока не пробьемся в Город, ни одна из них не стоит ничего.
— А какая-то главная есть? — полюбопытствовал Филин.
— Главная? — кибернетик на миг задумался. — Ну, например, подпространство само является машиной, роботом. И сортировка, как ты это действо назвал, происходит еще там, скажем, во время создания дубликата при возмещении массы. Отсюда туда идет подтверждение прибытия. Вполне вероятно, что в точке выхода из подпространства структуры сравниваются. Если изменения информационного состояния дубликата и оригинала отклоняются от некой установленной величины, то объект считается разумным. Но если оригинал тут гибнет, то различие резко возрастает, и очередной оригинал отправляется сюда. У роботов же различия минимальны. Они машины, и их программа работает жестко. Ведь без представителя завода никто не имеет права вмешиваться в работу вычислительного аппарата робота. Вот и выходит, что роботы сюда попадают одни и те же чуть не во время каждого рейса, а люди — только в случае гибели своего оригинала. Или оригинал-дубликата, если повторно.
Поморщившись, словно изложение вызывало у него изжогу, Евгений залпом допил кофе.
— Слушай, Илья, а давай лучше бросим это бесплодное занятие. Уж очень муторно в сотый раз…
— Давай, — охотно согласился Филин.
— Ты лучше подумай насчет своего приятеля-тезки. Пойдет он с нами, вслепую?
— Поговорить надо. Может, и пойдет.
— Смотри, у нас есть пять доработанных бластеров и четыре человека.
— А кто четвертый?
— Один биолог.
— Значит, два кибернетика, инженер, биолог и штурман.
— Странно кажется? Но так нужно. Если прорвемся, то понадобятся знания в других областях, в которых кибернетики разбираются не слишком хорошо, мягко говоря. Мы будем проводниками, но вся основная работа, если, конечно, все сложится удачно, достанется вам троим. Надо разобраться с местным оборудованием. Как минимум, необходимо наладить гиперсвязь и попытаться послать вызов.
— А биолог зачем? — поинтересовался Филин. — Ему ведь тоже главная роль отведена?
— Там, в Городе, находятся люди. Мы знаем всех, кто не возвращался, но наверняка там есть и те, до кого роботы добрались раньше нас. Одному космосу ведомо, в каком они состоянии. В общем, пока вы со штурманом будете заниматься связью, мы попытаемся найти пропавших.
Филин слез со столешницы.
— Хорошо, я сейчас схожу переговорю со Свиридовым. А кто биолог-то?
Кибернетики переглянулись и Евгений ответил тихо:
— Майя.
— А? Она биолог?! Но женщину на такое дело… — Филин покачал головой.
— Дело как дело, — пожал плечами Мережко. — Она вот и тебя немножко подготовила.
— Вот, значит, как… Подготовила, выходит… Ладно, я пошел.
Уже в дверях Филин обернулся.
— Зря вы ее впутали. Лучше б прямо спросили меня, и все.
Он не стал дожидаться ответа и вышел.
В каюте у Свиридова вводное чаепитие уже закончилось. Вениамин, похоже, только-только ушел, а выражение лица Ильи еще оставалось изумленным. Он явно был ошарашен свалившимися на его голову сведениями, но очень обрадовался, когда появился Филин.
— Уф, хорошо, что пришел ты, а то мне показалось, будто тут какой-то филиал психиатрического госпиталя.
— У меня тоже было такое ощущение, когда я попал сюда, но это скоро пройдет. Все даже серьезней, чем кажется. К слову, когда я был еще там, в нормальном пространстве, — Филин ткнул пальцем в потолок, словно доподлинно знал, где находится исходный мир, — то мы виделись один раз, мельком.
— Погоди, а как же четвертая луна Фреи? Неужто ты ничего не помнишь?
— Нет, дружище, ты не понял. Я не могу вспомнить, потому, что никогда там не был, понимаешь? Фрея — которая у Кеплера?
— Другой пока нет, — штурман коротко вздохнул. — Вот что я и имею ввиду, когда говорю про госпиталь.
— Я знаю, как подобное выглядит со стороны. Считай тогда меня психом, так проще.
— Ну, не то чтобы…
— Ладно, на твое усмотрение, — хмыкнул Филин. — Но у меня есть к тебе предложение сходить с нами в Город.
— В какой Город?
— Мы так зовем место, где собираются все роботы. Там у них все оборудование с кораблей. Надо связаться с Землей или с каким-нибудь из транспортов, но мне самому не сориентировать антенну передатчика СДС без искушенного в космогации человека. Ты как?
— Запросто.
— Подумай. Дорога опасная, и никаких гарантий, шансы вернуться мизерные.
— Да мы у Фреи и вовсе… Ах, да! Ты там не был. Точнее, был не ты. Но почему бы тут не повторить? Согласен!
Филин протянул руку, Свиридов пожал ее и спросил:
— А кто еще пойдет кроме нас?
— Два кибернетика и биолог.
— Значит, впятером… Отлично!
— Что ж, тогда я заскочу за тобой.
— Давай!
Филин открыл дверь в свою каюту и увидел Майю. Девушка сидела на койке с каким-то растерянным, даже, пожалуй, испуганным видом. Тут же расхотелось ругаться и появилось желание приободрить.
— Привет!
— Здравствуй! — Майя еле заметно вздрогнула.
— Собираешься?
— Я… Ты прости, я не хотела… Точнее, я хотела сказать, но…
— Да понятно, можешь не продолжать. Так или иначе, мы идем вместе и должны доверять друг другу. Зачем вспоминать?
— Знаешь, сперва я должна была, а потом все изменилось. И ты поверь, я очень не хочу теперь, чтоб ты шел. Если ты тоже… тоже вернешься, мне будет плохо. Очень плохо.
Филин заметил, как в уголках глаз Майи блеснули слезы. Чувствуя себя последним болваном, он подсел к девушке и обнял ее за плечи.
— Прости, я не сразу сообразил, что к чему. Вот таким уродился, что делать.
— Бревно ты бесчувственное! — девушка вдруг прижалась к Филину и разревелась.
Они собрались у лифта, когда прозвучал сигнал наступления ночи, но холл опустел задолго до него. Все, кроме Свиридова, оделись так, как одевались на охоту, только вместо лука у Майи был металлический ящик с гофрированной крышкой и красным крестом, а кибернетики тащили за ручки большие экранирующие контейнеры. Помимо этого у них за плечами висели явно нелегкие рюкзаки.
— Так, разбирайте себе по штуке, — с облегчением поставив контейнер на пол, скомандовал Мережко. Ростовцев помог надеть свой Филину, Илье ту же услугу оказал Евгений. Штурман крякнул:
— Ох ты ж!
— А то!
— Все, идем! — тихо скомандовал Михаил, и группа зашла в лифт.
Платформа дернулась и поползла вверх. Филин с сомнением покачал головой:
— Засекут ведь!
— Конечно! — хмыкнул Мережко. — Но не догонят. Я там одну штучку приготовил: лифт обратно только через два часа вернется.