Закрыв глаза и полностью отрешившись от того, что происходило вокруг, Асал с такой силой сжал древко своего копья, что у него побелели костяшки пальцев. Он думал о своей жене, которую пока не встретил, и о своих еще не родившихся детях. Понимание, что их будущее зависит от сегодняшнего дня, придавало ему решимости и сил. Он знал, что кхмеры будут умирать, поверженные его копьем. Они будут гибнуть во множестве. Но создаст ли это ему имя? Будут ли его будущая жена и дети гордиться им, сумеет ли он сделать так, чтобы они никогда не знали боли, голода и страха?
Его соплеменники, плывшие впереди, настигли три кхмерские рыбачьи лодки. Вскоре трупы рыбаков проплыли мимо лодки. Чамы издевались над телами мертвецов, осыпая их насмешками и стреляя в них из луков.
Асал проверил заточку острия своего копья, проведя им по ногтю большого пальца. На палубу упала тонкая стружка.
«Пришло мое время! — подумал он. — Время мое, моих предков, моей семьи — оно наступает прямо сейчас».
Чуть выше по течению, на притоке главной реки отец и двое его сыновей втаскивали в лодку длинную рыбацкую сеть. Отец семейства, хоть ему еще не было и сорока, выглядел таким же ветхим, как и его лодка, выдолбленная из цельного ствола дерева. Когда-то она была гладкой, без царапин, но это было в далеком прошлом. Хотя лодка все еще была довольно прочной и пригодной для использования, всю ее поверхность покрывали следы многочисленных повреждений. Этим она напоминала главу семейства — лицо его преждевременно покрылось морщинами и складками от длительного пребывания на солнце, а кожа была такой же темной, как грязные воды реки, на которой он занимался своим ремеслом. И хотя тело его было еще мускулистым и сильным, он был крайне изможден: тридцать лет ежедневной ловли карпов и сомов в этой реке не прошли даром. На левой руке отсутствовал большой палец. И руки и ноги были покрыты шрамами — следами ран от рыболовных крючков и ножа, а также полученных в результате встреч с каймановыми черепахами и крокодилами.
На носу лодки двое его сыновей, четырнадцатилетних близнецов, поднимали на борт крупноячеистую сеть. Как и их отец, они были практически голыми, если не считать совсем небольших набедренных повязок. Ни на одном из них не было никаких украшений — это был удел богатых, а даже самый хороший улов сомов никогда не приносил в руки их отца серебра.
Во время работы юноши постоянно наклонялись и разгибались. Хотя внешне и поведением они во многом были очень похожи, все же между ними имелось одно очень существенное различие — один из них был зрячим, а второй почти ничего не видел. Зрячего звали Вибол, а его брата — Прак. Хотя отец гордился обоими своими сыновьями, он все же в глубине души всегда восхищался Праком, которому ни в чем не препятствовал его недостаток. Во многих отношениях Прак был той самой веревочкой, которая связывала вместе членов семьи, помогая им не унывать и с улыбкой встречать пустые сети, а также находить слова утешения, когда из-за полчищ комаров и постоянной нищеты жить становилось невмоготу.
Вдруг Прак окликнул брата. В их сеть попался громадный желто-зеленый угорь — толщиной с руку взрослого мужчины. Он бился и извивался, пытаясь выпутаться из ловушки, в которой оказался. Несмотря на то что Прак видел угря лишь как размытую тень, он проворно нагнулся и ловко схватил рыбину за голову, продев пальцы под жабры. Вибол быстро подоспел на помощь и вонзил короткий нож в шею угря. Тот еще немного поизвивался, но вскоре затих.
Сопя от натуги, Прак втащил тяжелого угря в лодку и бросил его в бамбуковую корзину, где лежала остальная пойманная ими рыба.
— Пора возвращаться, — сказал он, полоща руки в воде. — Рынок уже должен открыться.
— Вот поднимем остаток сети и поплывем, — сказал довольный уловом отец, которого звали Боран. Он подгреб немного вперед, чтобы приблизить борт лодки к еще остававшейся в воде сети.
— Этого мы должны оставить себе, — сказал Прак, кивая в сторону угря. — Закоптим его сегодня вечером и тогда сохраним то, что не сможем съесть сразу.
Вибол покачал головой, барабаня пальцами по краю борта.
— Как я устал все время ловить рыбу! Давайте уедем в город!
— Ты от всего устаешь, — отозвался Прак. — Похоже, это твоя главная отличительная черта.
Вибол дал подзатыльник брату тыльной стороной кисти.