Однако он так и не двинулся с места. Бывали моменты, когда соблазн и предвкушение оказывались куда приятнее самой близости — особенно когда речь шла о девушках из приличных семей. Пусть лучше Лиззи Пенсхерст будет объектом его фантазий, чем реальных действий.
Так он повторял себе вновь и вновь, пока сам не поверил в это.
* * *
Проснувшись, Элизабет обнаружила, что находится в незнакомой комнате. Она понятия не имела, как попала сюда и сколько времени уже пролежала на чужой кровати. Голова ее гудела, во рту был отвратительный привкус, все тело ныло и болело, однако чувствовала она себя, без сомнения, лучше. Пожалуй, дело и вовсе пошло бы на поправку, если бы она могла принять ванну и как следует подкрепиться — Лиззи просто умирала от голода. Хорошо хоть, огонь в очаге пылал во всю силу. Должно быть, Даремы были здорово обеспокоены ее болезнью, если разрешили так щедро расходовать дрова, думала Лиззи, пытаясь сесть на высокой кровати.
За окном было совершенно темно; в доме царили покой и тишина, нарушаемые только потрескиванием огня в камине. Она откинула назад волосы и внезапно увидела его. Он сидел в полумраке, молча наблюдая за ней.
Очевидно, что ей было еще не настолько хорошо, как показалось вначале. Скорее всего, она просто спала. Как иначе объяснить то, что она впервые в жизни видит эту странную комнату? Что уж говорить про огонь, ярко пылающий в камине. Во сне Лиззи часто случалось набрести на незнакомую комнату в хорошо знакомом доме. Должно быть, это одно из таких сновидений.
Правда, никогда прежде ей не снился красивый мужчина, наблюдающий за ней из полумрака.
Это часть бредовых сновидений, напомнила она себе. Ей хотелось большего, чем воображаемое прикосновение к его телу. Не следовало ей тогда идти на поводу у фантазий. В результате она стала их пленницей.
Уйди, — хрипловато и неуверенно сказала она. — Я не собираюсь больше поддаваться искушению.
Так я тебя искушаю? Как интересно.
Голос этот, донесшийся до нее из тени, прозвучал более явственно, чем в первый раз, однако по-прежнему казался каким-то бесплотным.
Тебя тут нет, — заявила она. — Как не было прошлой ночью, когда ты...
Элизабет не знала, как ей лучше словами выразить произошедшее, а потому предусмотрительно умолкла.
Когда я что?
Оказывается, даже видения могут быть такими назойливыми, подумала Лиззи с легким раздражением.
Когда ты прикасался ко мне, — сказала она после некоторого молчания. — Уходи. Это мой сон, и я не хочу, чтобы ты был в нем.
Если это только сон, зачем тебе беспокоиться о последствиях?
После твоего прошлого визита меня всю ночь мучили кошмары.
Не стоило бы ей болтать с видением. Хотя, если вдуматься, что в этом плохого? Может, ей нужно отвергнуть призрачного Габриэля, чтобы успешно противостоять реальному.
Кошмары? С чего бы? Чего ты так испугалась? Ты же знаешь, сны зарождаются в твоей душе, так что дело тут не во мне.
Я не намерена обсуждать метафизические вопросы с видением.
Лично я всегда готов к подобным беседам — хотя бы и в качестве призрака. На мой взгляд, это даже удобнее, чем общаться с обычными людьми.
Уйди, — повторила она сердито. — Раз уж ты в моем сне, веди себя так, как я того пожелаю.
Чего же ты хочешь от меня, милая Лиззи? — поинтересовался Габриэль.
Я хочу, чтобы ты ушел и оставил меня в покое.
Лгунья, — мягко заметил он. — Покоя у тебя за эти дни было более чем достаточно. А чего бы ты хотела от меня? Хочешь, я лягу рядом и остужу твое разгоряченное личико? Не то чтобы ты выглядела сейчас особо больной... но я ведь могу и ошибаться. Хотя лично мне кажется, что ты просто пышешь здоровьем.
Не может такого быть, — возразила Лиззи. — В противном случае я бы не видела тебя здесь.
Ты так и не объяснила, почему сердишься на меня. Что такого я сделал, когда приснился тебе в прошлый раз?
Ты позволил себе разные вольности, — сказала она приглушенным голосом.
Даже странно, что ты, с твоим целомудрием, смогла вообразить подобные вещи. Так что именно я сделал?
Ты коснулся меня, — ответила Элизабет. — Из-за этого я почувствовала себя очень... странно. А ведь ты даже не поцеловал меня.
Похоже, ты разочарована. Может, мне стоит поцеловать тебя сейчас?
Я больна.
Призраки не боятся заразы. — Габриэль встал, и пламя камина озарило его золотистым ореолом. — Ты можешь показать мне, как я тебя коснулся, хотя мне и так понятно, что именно ты тогда ощутила. Не хочешь почувствовать это снова? Теперь ощущения будут еще приятнее, обещаю тебе.
Он подходил ближе и ближе, но, вместо того чтобы раствориться в этом золотистом сиянии, казался все реальнее. Лиззи смотрела на него настороженно, ожидая, когда же он исчезнет, однако в планы Габриэля это, судя по всему, никак не входило. Тогда она быстро выбралась из постели, забыв о том, что на ней нет ничего, кроме тонкой сорочки. Вдобавок реальный Габриэль уже видел ее в похожем одеянии, когда ей взбрело в голову прогуляться по его лесам.
Держись от меня подальше, — предупредила она.
Он остановился по другую сторону широкой кровати. Наклонившись вперед, Габриэль оперся руками на смятое покрывало, и Лиззи как зачарованная уставилась на его ладони. У него были очень красивые руки с длинными, изящными пальцами. Такие сильные и такие... реальные.
Ты и правда этого хочешь, Лиззи? В конце концов, что плохого может произойти с тобой во сне? Вернись в кровать, и я покажу тебе, какими приятными бывают сновидения.
Она едва не дрогнула. Лиззи смотрела на его красивое лицо, на влекущий рот, на завораживающие глаза, и ей хотелось прижаться к нему, еще раз ощутить тепло его кожи. Желание было горячим, греховным... и практически непреодолимым.
В это мгновение дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Джейн с подсвечником в руке.
Тебе уже лучше, Лиззи, — с облегчением сказала она. — Я просто извелась от беспокойства. Но что тут нужно Габриэлю? И почему ты встала с постели?
Элизабет почувствовала, как горячая волна стыда окатила ее с ног до головы. Ярко горящие свечи озарили комнату куда лучше, чем неровное пламя камина, и Лиззи со всей отчетливостью убедилась, что человек, стоящий по другую сторону кровати, вовсе не плод ее лихорадочных видений. Габриэль был абсолютно реальным, и он прекрасно знал, с каким искушением ей приходится бороться.
Габриэль вновь отступил назад, в полумрак, и Лиззи уже не могла разглядеть выражение его лица.
Я нашел ее спящей в своей бывшей постели, Джейн, и решил, что это такой подарок для меня.
Уходи, Габриэль, — с нетерпением бросила Джейн. — Элизабет не в том настроении, чтобы выслушивать твои шутки. Иди лучше помоги Питеру — он сейчас на кухне, пытается научить уму-разуму сестер Твикхем.
Так вот на кого оставили дом? На сестриц Твикхем? Да поможет вам бог.
Он обогнул кровать, подойдя при этом слишком близко к застывшей в растерянности Элизабет. Не успела она и глазом моргнуть, как Габриэль приложил ладонь к ее пылающей щеке.
У нее и правда еще жар, Джейн, но не думаю, чтобы это было опасно, — заметил он с долей иронии.
Перестань дразнить ее!
Но Джейн стояла в противоположном конце комнаты, а Габриэль по-прежнему касался Элизабет, неотрывно глядя на нее.
Наклонившись, он легонько поцеловал ее в щеку.
Я не дразню, — шепнул он и в следующее мгновение исчез за дверью, оставив женщин наедине.
Возвращайся в кровать, — приказала Джейн. — Я рада, что тебе уже лучше. Но что бы там ни говорил Габриэль, выглядишь ты не совсем здоровой. Думаю, тебе пока рано вставать.
Мне действительно гораздо лучше, — заверила Элизабет, покорно укладываясь обратно в кровать. — Не хочу больше лежать. Такое чувство, будто я провела в кровати вечность.