В окружении бесконечных полей ядовитого лотоса трубопроводы чи и железнодорожные пути были покрыты потеками и наростами ржавчины. Иногда на волнующемся красно-зеленом покрывале мелькали темные пятна: обширные участки как будто выжженной земли, пепельная почва, совершенно лишенная жизни. Юкико было девять лет, когда она впервые заметила с воздуха эти черные шрамы – они покрывали довольно большие участки. Тогда она спросила маму, откуда они берутся, и та объяснила, что корни лотоса выделяют яд, от которого почва вокруг становится бесплодной всего за несколько лет. Подобно тому, как черная чума пожирает изнутри своих жертв, кровавый лотос уничтожает равнины и долины Шимы, оставляя за собой мертвую землю, уничтожая все на своем пути. Дикие звери уходили в леса, только чтобы скрыться от визга и дыма пилорам и измельчителей с жужжащими лезвиями, сотнями сходивших со сборочных конвейеров Гильдии. Растение поглощало земли Шимы, как красная плесень – гниющие фрукты.
– Да, в прошлом с мертвыми землями были проблемы, – Ямагата пожал плечами. – Но Гильдия дает фермерам иночи. Прекрасное удобрение, которое позволяет предотвратить гибель почвы. Плантаторам просто надо его использовать.
– Дает? – Акихито усмехнулся. – Вы, наверное, хотели сказать продает? Как, черт возьми, они могут использовать его, если у них нет денег на покупку?
– Не ожидал, что вы идеалист, охотник, – улыбнулся капитан. – Вы же убиваете живых существ, чтобы жить, разве нет?
– Когда вы последний раз были в глубинке, Ямагата? Некого уже убивать. Там процветают только пожиратели трупов: лотосовые мухи и крысы. Спросите сына среднего фермера, знает ли он, как выглядит олень? Видел ли он когда-нибудь бамбукового медведя? Живого, а не нарисованного на стене захолустного кабака? На всем этом острове осталось только три тигра, и все они – хилые доходяги. Бродят по садам сёгуна и не могут дать потомства. И проклятое дзайбацу носит имя этого животного. Я не помню, когда в последний раз видел настоящую лису. А уж драконов или фениксов… – смех великана был коротким и горьким. – Мой отец был охотником, Ямагата-сан. И его отец был охотником, и отец его отца. А кем будут мои сыновья? – Акихито плюнул на точильный камень. – Они будут рабочими завода.
– Они смогут охотиться на ёкаев, – Ямагата махнул рукой в задыхающееся красное небо. – Вы ведь здесь именно за этим? Чтобы поймать духа-монстра?
Акихито фыркнул.
– Морского дракона я видел последний раз сто лет назад. Последний арашитора умер во время правления сёгуна Тацуи. Великие монстры ёкай теперь стали легендами – это сказки, которые рассказывают детям на ночь, между приступами кашля. – Акихито посмотрел на Касуми через очки. – А тут собрались ловить…
Юкико вонзила свой танто в палубу и вздохнула. Все, что говорил Акихито, было правдой. Ее отец был прав: сёгун должен просто освободить их от службы, да и все. Несколько голодных волков едва ли стоят их жалованья. В Главном Охотнике больше не было необходимости.
– Ну, вы же знаете, что они говорят, – Ямагата пожал плечами в притворной беспомощности человека, извлекающего выгоду из сложившейся ситуации.
Он поправил респиратор на лице, засунул руки в оби и пошел к своей каюте.
– Лотос должен цвести.
Внезапно Юкико услышала тяжелую поступь кованой обуви. Она подняла глаза и увидела, как из-под палубы выходит гильдиец, чтобы посмотреть на воздушный шар в небе.
Бог знает, сколько их обитало в зданиях капитула, но Юкико видела в своей жизни три типа гильдийцев: три варианта одного и того же металлического инсектоида. Первый тип – лотосмены-пугала, которые шныряют по улицам Кигена и жужжат над доками, словно мухи над навозом. Второй тип – наводящие ужас чистильщики, что сжигают невинных детей на Пылающих камнях, изрекая древние догмы. И наконец, мастера-политехники. Пугала – это солдаты войска Гильдии, чистильщики – ее жрецы. А мастера-политехники – это механики, инженеры и техники, и именно они создают все машины и чудесные устройства, которые Гильдия пока еще дарит населению Шимы.
Гильдиец на судне был мастером-политехником. Его латунного цвета костюм представлял собой комбинацию защитного атмоскафандра и комплекта работающих на чи инструментов. Вся поверхность этого чуда техники была утыкана разнообразными устройствами: сверла, динамометрические ключи, резаки и дисковые пилы; в рюкзаке был складной кран малой грузоподъемности и баллоны с ацетиленом. У чистильщиков были фасеточные глаза, у лотосменов – обычные, у мастеров-политехников была одна прямоугольная пластина, светившаяся красным светом в центре пустого лица. На груди, рядом с постоянно щелкающим мехабаком, располагались в ряд несколько переключателей и циферблатов. Пока Юкико смотрела на него, гильдиец перекатывал шарики по углублениям устройства сложными, запутанными движениями: будто пальцы музыканта порхали по натянутым струнам. Большинство людей думали, что мехабаки – это некая форма счетной машины, но никто, кроме гильдийцев, не знал, для чего они на самом деле служат.