– Хвала всем, – Бендзиро поднял трубку, провозглашая тост, и выдохнул длинную струю дыма, тут же подхваченную ветром.
– Хвала всем, – кивнул Саито.
– Почему? – Кигоро оглядел всех. – Что он сделал? – Оба облакохода разразились гневными восклицаниями и по очереди отвесили Кигоро еще подзатыльников.
Юкико почувствовала жалость к мальчику и, стараясь перекричать вопли, объяснила.
– Он прикончил Букяку, молодой са́ма. Морского дракона, который проглотил остров Такайяма.
– Аааа, – Бендзиро указал на Юкико и поклонился, очевидно, уже опьянев от дыма. – Видишь, Саито-сан? Некоторые молодые люди знают великую историю этого острова. По крайней мере, Черный Лис рассказал своей дочери о прошлом. – Он еще раз криво поклонился Масару. – Мое вам почтение, великий са́ма.
– Морских драконов не существует, – надулся юнга, пристально глядя на своих товарищей. – И острова Такайяма тоже нет. Вы смеетесь надо мной.
– Сейчас уже нет драконов, – согласилась Юкико. – Но давным-давно, когда вода в океанах еще не была красной, они плавали в водах вокруг Шимы. В столице Кицунэ в большом музее на стене висит скелет дракона.
– Вы его видели?
– Один раз, – она посмотрела на палубу. – С мамой и братом. Давным-давно.
– Какими они были?
– Ужасными. Ядовитые шипы и зубы – огромные и острые, как катана.
– …и не было никого ужаснее могучего Букяку, Дракона Забвения.
Юкико подняла глаза, когда заговорил отец. Его глаза смотрели вдаль, в темноту над перилами, в глубину ночи, голос был хриплым от дыма. Он провел пальцем по седеющим усам и облизнул губы. И когда он продолжил говорить, она, на мгновение, снова превратилась в маленькую девочку, которая удобно устроилась у огня с Сатору и Буруу, слушая волшебные сказки.
– Хвост его, говорят, был широк, как стены императорского дворца. И когда он в гневе бил им по воде, у него за спиной поднималось огромной высоты цунами. Всего лишь щелкнув челюстями, он мог проглотить целый корабль вместе со всем экипажем, засосать целые косяки глубоководного тунца. Разбойничая в восточном океане, он стал жирным, огромным, а рыбаки острова Такайяма – был такой остров, молодой са́ма, – страдали от голода. Поэтому они молились великому Сусано-о, Богу Бурь и Штормов, и просили изгнать Бокяку из их вод.
Саито подался вперед, сложив руки на колени, и Бендзиро уставился на Масару, словно загипнотизированный. Гул двигателей и жужжанье пропеллеров, казалось, затихли, а звук голоса напоминал шелест бьющейся о стекло ночной бабочки.
– Но великий морской дракон подслушал просьбы островитян, – Масару забыл про трубку с лотосом, из которой вился тонкий дымок. – Бокяку страшно разгневался и, раскрыв пасть, проглотил и остров, и всех его жителей: мужчин, женщин, детей, животных. И поэтому в священной «Книге десяти тысяч дней» говорится о восьми островах Шима, а сейчас их только семь.
Саито откинулся назад, поглаживая серую бороду и глядя на мальчишку.
– И поэтому вы, невежественные щенки, никогда не слышали название «Такайяма».
– Букяку был черным ёкаем? – спросил мальчик Масару.
– Нет, – покачал головой Главный Охотник. – Не был он черным ёкаем.
– Но он был злым.
– Ёкаи бывают трех видов, юный са́ма, – Масару стал загибать пальцы на руке. – Белые ёкаи – как великий феникс. Чистые и беспощадные. Черные ёкаи, рожденные в подземном царстве Йоми. Это о́ни, нагараджи и другие создания зла. Но большинство духов зверей – обычные, серые. Они могут быть любыми. Могут быть благородными, как великий грозовой тигр, который откликается на зов Танцующего с бурей. Но они могут казаться нам жестокими, как морские драконы. Так бурное течение кажется жестоким тому, кто тонет.
Юнгу этот рассказ не убедил.
– И при чем тут Кицунэ-но-Акира?
Облакоходы глядели на Масару. Он долго смотрел на трубку в руке, а затем продолжил.
– Уцелел лишь один человек с острова Такайяма. Простой рыбак. Он был в море, а вернувшись, не нашел ни дома, ни родных. Сто и один день шел он долгой и сложной дорогой и, наконец, пришел ко двору императора Тенмы Читосе прямо перед великим праздником в честь Бога Идзанаги.
Одежда его превратилась в лохмотья, сам он обезумел от горя. Охранники императора не пустили его во дворец, потому что праздник уже начался. Однако великий Кицунэ-но-Акира, который прибыл в Киген по приглашению Императора, услышал, как ласточки в саду императора шептались об этом несчастном. Со смирением истинного самурая Танцующий с бурей накрыл рыбака своей одеждой и пригласил сесть за стол и угощаться вместо него. А сам Кицунэ-но-Акира прыгнул верхом на своего грозового тигра, могучего Райку, рык которого напоминал шум бури, а крылья грохотали, как песнь Райдзина. И быстрее ветра полетели они в логово ужасного Бокяку.