Мог ли я занять место в этом круге, не испорти я все в самом начале? Если бы не начал общение с пришедшей женой с угроз и насмешек, не оскорбил бы визитом в дом удовольствий, сразу после ее появления?
Такое отношение к мужу, мужчине? Смешно. Смешно и горько. Потому что муж, всего лишь добытчик и охранник. Да и к тому же…
Она Лангран, а я всего лишь наг. Кто я для нее? Забава? Животное, что можно держать как домашнюю зверушку, готовое за малую толику ласки, выполнять любую команду, любой каприз и прихоть. И я ведь буду, не вспоминая о гордости. Буду кидаться на ее врагов, выйду против каждого, приму любой, даже самый безнадёжный бой, ради этого места возле ее ног, ради права чувствовать ее ножку на своем хвосте.
А потому, ни секунды не думал, направляясь за ней в портал. Посягнувшие на близких моей жены, и пусть назвать ее так я могу только в мыслях, сами подписали себе приговор. И хотя я был уверен, что в конце пути мы встретим огненных, что, видимо, окончательно потеряв надежду уговорить Миалию, вернуться в их род, как жену, пошли на самые крайние и безумные меры, я был готов столкнуться с ними в бою.
Но к чему я готов не был, так это к ярости и боевому азарту собственной жены. Ни секунды сомнений, ни малейшего намека на жалость. Ее сила разила смертоносным клинком. А не думал, что увижу когда-нибудь что-то более прекрасное. Когда она оказалась в толпе выродков, я не думал о себе, о стратегиях и расчётах, не вспомнил и об опасности. Я рванулся к ней. Закрыть, уберечь, принять удар на себя.
Видно, те же мысли были и у Дардена. Но похоже, что боги решили по полной посмеяться над дурным нагом, что посмел мечтать о недосягаемом. В горячке боя, Марина, словно абсолютно доверяя, позволяла подхватывать себя на руки, вынося из-под удара, абсолютно не боялась, когда медведь перебрасывал ее мне, словно была уверена, что кольца моего хвоста, обязательно подхватят вовремя и не позволят упасть.
Не задумываясь, била молниями по этому сброду, прикрывая меня и прижимаясь к моей спине. Я чувствовал себя единым целым с той, о ком мог лишь думать, и то украдкой. Тот бой слишком быстро закончился.
Но ещё опьяневший от ощущения ее тела в моих руках, ещё одурманенный запахом самой желанной в моей жизни самочки, шалея от собственной смелости, я предложил ей свою помощь, после того, как медведь поделился с нею своей силой.
Сейчас, а не в горячке боя, все ощущалось совсем по-другому. И тепло ее тела, что я украдкой прижимал к груди, словно так было легче нести, ощущалось сильнее, обволакивало, дарило чувство покоя. А хотелось обвиться вокруг нее плотным коконом, и чтоб даже нос наружу не торчал. Чтобы никто не видел, чтобы только моя была.
Как я сейчас понимал тех нагов, что придя в себя, боялись выпустить жён из рук. Я отпускал свою ношу с таким сожалением, словно сердце из груди вырывал. Поэтому, увидев Марину спящей под боком у обернувшегося медведя, недолго думая, вытянулся рядом и затянул девочку на себя. Сид тут же оказался сбоку, накрывая ее кольцами хвоста поверх одеяла. Медведь, довольно рыкнув, подоткнул носом край одеяла, что малышке было тепло.
— Тишше ты, разбудишь ещё! — Шипит Сид на довольную медвежью морду и аккуратно целует пальчики, сжатые во сне в кулачок!
Побратим подпирает голову кулаками и наблюдает за спящей женой, а я все пытаюсь успокоиться. Ведь мое сердце так бьются в груди, что мне кажется, Искорка сейчас проснется от этого грохота.
Сон не шел, только мысли бесконечным потоком в голове. Нет, не о том, что было бы если… Нет такой силы, что бы повернуть время вспять. Только в воспоминаниях. А сейчас… Как уберечь, сохранить это мгновение. Что мне сделать, чтобы оно когда-нибудь повторилось? Встать на колени? Принести клятву верности? Какой смысл в пустых словах и жестах, если сердце давно уже бьётся для нее. Если когда ещё и не видел ее истинного лица, я уже строил планы по ее завоеванию.
Меня манило тепло, что чувствовалось в ее отношении к тем, кто входил в ее ближний круг. И я хотел тоже быть для неё нужным, тоже хотел этого тепла.
Ночь прошла слишком быстро, как мне казалось. Мне хотелось продлить ее, как можно дольше. Но наступившее утро преподнесло такой дар, что зная о нем заранее, я, наверное, разорвался бы от желания как можно дольше наслаждаться близостью и теплом жены и необходимостью услышать сказанное ею.
Впервые Марина разговаривала именно с нами! Со мной! Откровенно. Искренне. А я слышал и ушам своим не верил. Какой она, оказывается, видит семью! Что значит для нее муж и какое место отведено этому мужу в ее жизни.