Выбрать главу

Папá до сих пор повторяет эти слова. Поэтому Джон и другие зовут его Капитаном. Сначала это было нечто вроде шутки, но она знала, что они его слегка побаиваются.

– Чая хочешь? – Ковбой Джон указал на чайник.

– Нет. У меня всего полчаса. Нужно быть сегодня в школе пораньше.

– Ты еще работаешь над своими трюками?

– Сегодня, – сказала она с подчеркнутой вежливостью, – мы будем отрабатывать езду рысью с переменой ног в воздухе, с элементами пиаффе. По приказу Капитана. – Она погладила лоснящуюся шею лошади.

Ковбой Джон ухмыльнулся:

– Надо будет обязательно сказать это твоему старику. В следующий раз, когда мимо будет проезжать цирк, они ему проходу не дадут.

Почти каждую неделю Наташа встречала детей, уже знакомых со сферой правосудия. Их приводило сюда либо предписание суда за злостное нарушение порядка, либо ордер на арест несовершеннолетнего. Время от времени такие случаи даже попадали в печать. Но нынешний юный клиент поразил ее не только жестокостью своего преступления, но и собственной судьбой. Истории детей, с которыми она имела дело, были полны отчаяния, насилия и небрежения со стороны взрослых. В большинстве случаев Наташе удавалось выслушивать их без содрогания. За десять лет она узнала столько подобных вещей, что они перестали вызывать сочувствие, – она лишь прикидывала в уме, ее ли это компетенция. Проверяла, подписаны ли документы об оказании юридической помощи. Гадала, насколько сильна будет защита, можно ли верить словам свидетеля. Как и всем остальным, подростку по имени Али Ахмади было суждено стереться из ее памяти, превратиться в название папки-дела, записью в реестре суда, о которой вскоре забыли.

Он вошел в ее кабинет два месяца назад: настороженный, с отрешенным взглядом, выдававшим недоверие и отчаяние, что часто встречается у подобных ему. На ногах дешевые, явно кем-то подаренные кроссовки, слишком широкая рубашка мешком висела на тощей груди. Ему было необходимо предписание суда о критическом положении, чтобы его не выслали обратно в страну, которая, по его словам, чуть его не погубила.

– Я, в общем-то, не занимаюсь вопросами иммиграции, – объяснила Наташа, но Рави, который вел такие дела, был в отпуске, и требовалось срочно его подменить.

– Наташа, пожалуйста, помогите, – сказала приемная мать, – я вас знаю. Вы можете.

Два года назад Наташа уже представляла в суде другого ее ребенка. Она просмотрела документы, подняла голову и улыбнулась мальчику. Он улыбнулся в ответ, но не сразу. Улыбка вышла не уверенной, а скорее умиротворенной. Будто этого от него и ждали. Она изучала записи, а он тем временем начал говорить, все больше волнуясь. Женщина переводила, он объяснял жестами слова, которых она не понимала.

Его семью преследовали как политических диссидентов. Отец пропал по пути из дому на работу. Мать избили на улице. Потом и она пропала, как и ее сестра. Али был в таком отчаянии, что почти две недели шел пешком до границы. Когда он говорил, из глаз лились слезы, он утирал их, стесняясь. Если он вернется на родину, его убьют. Ему было пятнадцать.

В общем-то, малопримечательная история.

Линда караулила у двери:

– Не могла бы ты позвонить секретарю судьи? Хорошо бы получить зал суда четыре.

Когда они уходили, Наташа положила руку на плечо мальчика и только тогда поняла, какой он высокий. Казалось, он уменьшился в размерах, пока рассказывал свою историю. Как будто рассказ сплющил его тело.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещала она, – но все же, мне думается, вам лучше обратиться к кому-то другому.

Она добилась для него постановления в суде и была готова забыть о нем навсегда, но перед уходом из зала, пока убирала бумаги в портфель, заметила, что он снова плачет в углу, беззвучно всхлипывая. Ошеломленная, она отвела глаза, когда проходила мимо, но он вырвался из рук приемной матери, снял с шеи цепочку и вложил ей в ладонь. Он не смотрел на нее, даже когда она сказала, что не стоило этого делать. Просто стоял, опустив голову и согнувшись вопросительным знаком. Прижал ладони к ее ладоням, хотя его религия запрещала это. Она не забудет, как его руки обхватили ее пальцы, совсем по-взрослому.