Вот для чего он к ней ходит? Зачем таскается к ней в квартиру при каждом удобном случае, без всякого повода, с упорством, достойным лучшего применения? Свекровь присылает? А у нее-то что за интерес к бывшей невестке? Казалось бы, все кончено, они в разводе, Женя ни на что не претендует, своя жилплощадь есть…
Ага, похоже, что в этом все дело. Свекровь хочет, чтобы они помирились, точнее, снова свелись, и сыночек ушел к Жене жить… Да не может быть, не она ли согласилась в свое время на их женитьбу только для того, чтобы не разлучаться с единственным своим чадушком? И Женю даже разрешила к ним в квартиру прописать. Правда, без права на жилплощадь. Неужели Иннокентий ей тоже надоел?
— А ты угостишь меня кофе? — робко спросил Иннокентий.
Жене уже кофе на сегодняшний день хватило, однако воспитание взяло верх.
— Да, конечно, — вздохнула она.
И подумала, что слишком часто стала вздыхать. Просто как унылая старушка. Но что делать, если Иннокентий надоел ей до зубовного скрежета? И как объяснить ему, что у них никогда ничего не получится? И вовсе не потому, что он ей изменил — да бог с ним, с кем не бывает! Все гораздо серьезнее.
Пирожки, конечно, были изумительные, просто таяли во рту.
Вот интересно. Женя понятия не имеет, какая из свекрови была учительница, скорей всего, плохая, потому что она вечно жаловалась на детей, которые, судя по всему, ее не любили. Но готовить свекровь любит и умеет, этого у нее не отнимешь. Так может, ей нужно было пойти в повара, а не в учителя биологии?
— Как дела? — спросила Женя машинально, хотя не следовало этого делать.
Сейчас Иннокентий начнет долго и нудно рассказывать про свой музей, про то, какая стерва там директриса и как она его зажимает в творческом плане. Надо же, когда-то Женя внимала ему с восторгом, слушала его негромкий голос, глядела в его блестящие глаза. Но тогда он говорил о городе, а теперь пересказывает сплетни своего музея и жалуется на судьбу.
Ел Иннокентий мало, выпил кофе и встал из-за стола, вежливо поблагодарив (мама приучила). Женя отвернулась к раковине, а он, войдя в комнату, изумленно спросил:
— Ой, а что это у тебя?
— А это сестры вещи! — крикнула Женя из кухни. — Сестра приехала погостить!
— Нет же у тебя никакой сестры! — сказал Иннокентий, беря у нее из рук чашку, чтобы вытереть (опять-таки мама приучила).
— Как нет? Двоюродных полно, — соврала Женя, — вот, поживет какое-то время…
Она постаралась, чтобы он не услышал в ее голосе некоторого злорадства, потому что заметила его недовольство. Ну, еще бы — теперь посторонний человек в доме, будет создавать неудобства…
«Ты еще не знаешь какие…» — мысленно усмехнулась она.
И выслушала его пространные речи почти благосклонно. По крайней мере, снисходительно.
Слушать надо было обязательно, Иннокентий очень тонко чувствовал интерес собеседника.
Женя сама приучила его к своему вниманию, так что теперь никак нельзя было действовать по методу Винни-Пуха, то есть кивать головой и вставлять изредка глубокомысленные замечания «Да-да, конечно» или «Нет-нет, ни в коем случае».
Так прошло сколько-то времени. Женя давно уже, пока жила с ним, уверилась, что к домашней работе Иннокентия приспособить никак нельзя — он ничего не умеет. А если настаивать, проявлять упорство, то непременно что-то разобьет или переломает. Или уронит на себя что-то тяжелое. Свекровь обычно все делала сама или вместе с Женей.
Они вообще насчет хозяйства никогда не ссорились, она даже Женю хвалила за аккуратность и любовь к порядку.
Так что сейчас использовать Иннокентия для хозяйственных нужд Женя и не пыталась. Она развесила белье в ванной, затем навела порядок на кухне. Нашла в шкафчике остатки круп — пшена и гречки — и, улучив минутку, когда Иннокентий удалился в ванную помыть руки (мама приучила), высыпала все на подоконник в маленькой комнате. Тотчас прилетел белый голубь и начал аккуратно выклевывать пшено из небольшой кучки.
— Кушай, дорогой, — с удивившей саму себя лаской сказала Женя, — кушай, мой маленький…
Голубь поднял голову и поглядел на нее хитрым круглым глазом. Женя протянула руку сквозь прутья решетки и погладила перышки. Голубь принял это спокойно — из благодарности, наверно.
День понемногу двигался к вечеру, Иннокентий не делал никаких попыток уходить.
— Тебе что — никуда сегодня не надо? — не выдержала наконец Женя.
— А куда? — Он смотрел недоуменно. — Сегодня же воскресенье, у меня выходной… Женя, — он все-таки прочел что-то в ее взгляде, — я должен с тобой поговорить!