— Можно, я его в этот платок заверну, чтобы не поцарапать?
— Да, бери, конечно! — равнодушно ответила хозяйка. — Я бы его так и так на помойку выбросила, кто такое носить станет?
«Много денег ей дала, — сердито подумала Женя, — она бы на меньшую сумму согласилась. А ладно, деньги хозяйские, не мои, и так выгодно получилось. Надо бы у Степаныча премию попросить, я ее явно заслужила…»
Последними изрядно запарившийся Костик выносил два низких шкафчика из розового индийского дерева.
Когда-то давно шкафчики были расписаны лотосами и птицами, а на дверцах две красивые индианки в ярких сари смотрелись в ручное зеркало и пририсовывали друг другу красный кружочек на лбу. Женя знала, это означает, что они поклоняются богине Кали, точка называется бинди.
Теперь сари выглядели вылинявшими, лица у женщин — потускневшими, у одной почти не было видно рук, но для хорошего реставратора это не большая проблема. А уж реставратора Степаныч найдет, у него все схвачено.
— Уф! — Костик запихнул шкафчик в лифт и отер пот со лба. — Тебе уж придется пешком.
— Да ладно! — Женя побежала вниз по лестнице, чтобы придержать двери.
Она стояла у раскрытой дверцы пикапа, когда Костик принес второй шкафчик. Шея его была красной от натуги, он внезапно поскользнулся на апельсиновой корке, что валялась возле подъезда, его повело в сторону, стараясь не упасть, он не удержал шкафчик, и тот грохнулся на землю. Женя с визгом отскочила в сторону.
— Черт! — выдохнул Костик. — Как же так…
Шкафчик лежал на земле с виду неповрежденный, только сбоку выскочила какая-то темная пластинка, и дощечка стояла ребром. Женя наклонилась, дощечка оказалась у нее в руках — видно, отвалилась от удара. Под ней лежал старый бронзовый ключик. Женя зажала его в кулаке.
— Ну что там? — Костик подошел ближе. — Никак разбил? Ну, мне Степаныч устроит…
— Ничего, — сказала Женя, — это починить можно.
Отчего-то она не хотела показывать Костику ключ.
— Слышь, Женя, — сказал Костик в машине, — ты не говори Степанычу, что я шкаф уронил. Он вредный такой, начнет разоряться. Скажи, что так и было.
— Ладно, — ответила Женя, — что мне, больше всех надо, что ли…
— Ничем не могу вам помочь, номерки кончились.
Женщина за окошком регистратуры отвернулась и сделала вид, что углубилась в какие-то важные документы. Леокадия Михайловна положила под язык таблетку валидола и поплелась к гардеробу.
Третий день она пыталась получить номерок к кардиологу — и третий раз у нее ничего не вышло. Она вставала ни свет ни заря, не успевала даже выпить чаю, приходила к самому открытию поликлиники — но номерков все равно уже не было.
Ее соседка Варвара Юрьевна умудрялась заказать номерок по телефону — но Леокадии Михайловне не хватало для этого терпения. Действительно, кто выдержит раз за разом набирать один и тот же телефонный номер и раз за разом слушать короткие гудки? От этого давление подскочит!
Люся из тринадцатой квартиры поступала еще хитрее: она заказывала номерки по этому… как его… по интернету. Но Люся — другое дело, она — молодая, ей всего пятьдесят, она разбирается во всех этих новомодных штучках, а для Леокадии Михайловны интернет — это все равно что китайская грамота…
— Не досталось? — сочувственно проговорила гардеробщица Маргарита Васильевна, подавая ей пальто.
— Не досталось… — вздохнула Леокадия.
— А вы бы пораньше приходили, — посоветовала гардеробщица.
Леокадия взглянула на нее с плохо скрытой обидой: тоже, нашлась советчица! Она и так третий день приходит в такую рань… соседки говорили, что Маргарита может помочь с номерком, если сунуть ей денег, но Леокадии Михайловне это было как-то неприятно, да и денег лишних у нее не было.
Леокадия Михайловна неловко надела пальто, со второго раза попав в рукав, вышла на улицу и огляделась.
Нужный ей троллейбус только что отошел от остановки. Придется идти пешком. Вроде бы и недалеко, но ноги с трудом передвигаются… можно, конечно, остановить маршрутку, но ее тоже не дождешься, да и денег, опять же, стоит.
Женщина оперлась на палку, перевела дыхание.
И тут рядом с ней остановилась большая темная машина.
— Садитесь, — раздался приветливый мужской голос. — Садитесь, я вас подвезу.
Леокадия Михайловна удивленно взглянула на водителя.
Это был совсем молодой мужчина, лет, может быть, сорока, с глубокими темными глазами и седой прядью, пересекающей темные волосы, словно сабельный удар. Даже сидя за рулем машины, он казался очень высоким.