— Садитесь, — повторил он и улыбнулся. Улыбка у него была приятная, располагающая.
— Но у меня нет денег, — смущенно ответила Леокадия Михайловна. — Я не смогу вам заплатить!
— Да что вы, мне не нужно никаких денег! Я просто хочу вам помочь! — Мужчина, кажется, даже обиделся, чем еще больше смутил Леокадию Михайловну.
«Вот говорят, что сейчас совсем не стало хороших, бескорыстных людей, — подумала она. — Но вот ведь, стоит только оглядеться по сторонам…»
— Садитесь! — повторил мужчина и распахнул перед ней дверцу машины.
Леокадия Михайловна прожила долгую жизнь, и она считала, что безошибочно умеет отличать хороших людей от плохих. По взгляду, по улыбке, по интонации. Но вот с этим человеком она немного ошиблась — с первого взгляда ей что-то в нем не понравилось, но вот его поступки говорили сами за себя. Несомненно, это был хороший, добрый человек, и все же она еще колебалась.
Тогда мужчина выбрался из машины, подошел к Леокадии Михайловне и легко дотронулся до ее руки.
И от этого прикосновения словно электрический разряд прошел через ее тело, ноги стали ватными. Она упала бы, если бы мужчина не подхватил ее под руку, не поддержал.
— Спасибо, — благодарно проговорила Леокадия Михайловна, усаживаясь на переднее сиденье.
Машина тронулась с места. Леокадия Михайловна прикрыла глаза от удовольствия. Ей никогда прежде не приходилось ездить в такой хорошей, удобной машине.
Мягкое кожаное сиденье, приятный запах дорогой кожи и цветочного одеколона, едва слышное урчание мощного мотора…
В какой-то момент она спохватилась, что не сказала водителю, куда нужно ехать, и тот словно прочел ее мысли, спросил адрес.
Леокадия Михайловна назвала адрес — улицу, номер дома и квартиры — и тут же смутилась — зачем ему номер квартиры? Она ведь не хочет, чтобы он провожал ее до самых дверей, будет вполне достаточно, если довезет до подъезда…
Тут она представила, как подъезжает к своему подъезду на этой прекрасной машине, как выходит из нее на глазах изумленных соседок — той самой Варвары Юрьевны и Ангелины с четвертого этажа, представила, какие разговоры начнутся у нее за спиной…
Тут перед ее глазами побежали какие-то яркие, цветные картины — лужайка перед старым деревенским домом, старая липа в гудении пчел, двойная радуга, опоясавшая небо, парное молоко в большой эмалированной кружке…
Внезапно Леокадия Михайловна осознала, что задремала от медленной раскачки, от приятного запаха. Она открыла глаза и с удивлением выглянула в окно.
Они ехали по незнакомой улице, между унылым пустырем и мрачным зданием из красного кирпича — должно быть, какой-то заброшенный заводской корпус.
— Где это мы? — проговорила она удивленно, невнятным спросонья голосом.
Мужчина ничего не ответил, только бросил на нее быстрый, осторожный взгляд, и в его темных глазах промелькнули багровые искры, словно отсвет далекого пожара.
Леокадия Михайловна вспомнила вдруг детство, вспомнила черную августовскую ночь, когда загорелся дом на другом конце деревни — тогда ночное небо было озарено такими же багровыми отсветами…
— Где мы? — повторила Леокадия Михайловна, и в ее душе шевельнулось беспокойство.
Мужчина снова ничего не ответил. Он затормозил, остановил машину, заглушил мотор.
— Вы обещали отвезти меня домой! — проговорила Леокадия с растущим беспокойством.
— Мы приехали, — проговорил незнакомец мягким, уверенным, обволакивающим голосом.
— Но это… это вовсе не мой дом… — пробормотала Леокадия Михайловна.
Она взглянула на незнакомца с тревожным удивлением.
Он повернулся к ней, посмотрел на нее пристально, и искры в глубине его темных глаз засверкали ярче.
— Где мы? — проговорила Леокадия Михайловна едва слышно. — Кто вы? Чего вы хотите?
Она слышала страшные истории про убийц и грабителей, но считала, что с ней ничего подобного произойти не может — да кому она нужна? Что с нее можно взять?
— Вы хотели вернуться домой, — проговорил незнакомец мягко, почти нежно. — И я помогу вам. Скоро, совсем скоро вы вернетесь… вернетесь в наш общий прекрасный дом, вернетесь к нашей Великой Матери…
Леокадия Михайловна хотела сказать ему, что ее мать умерла много лет назад в коридоре второй городской больницы и похоронена на Южном кладбище, в желтой глинистой земле, среди тысяч и тысяч одинаковых могил, и что она не хочет к ней возвращаться — но эти слова застряли у нее в горле.