- Тебе нечего сказать? – не дождавшись от меня никакой реакции, спросил отец.
- Помоги ей.
- Что?!
- С моей парой случилась беда, я почувствовал это и… дальше, в общем, ты знаешь. Раз уж меня ты засадил под замок, пошли кого-нибудь к Оливьерам, они наверняка в курсе.
- Ну конечно, и без этих исчадий не обошлось. Так и знал, что асурендры тебя прикрывают. Идиот! Я перед кем сейчас распинался столько времени?
- Прошу тебя, пожалуйста. Ей угрожает опасность, я с ума схожу от бессилия. – На мгновение в глазах отца промелькнуло нечто вроде жалости – ему не трудно было представить, что я сейчас испытывал. Однако уже в следующий момент он с абсолютно непроницаемым лицом холодно произнес:
- Нет. Она чужая, дочь другого мира, еще не хватало носиться с какой-то человечкой. – Я зарычал от злобы и отчаяния.
- Она моя пара! – произнес, выделяя каждое слово. – Моя, слышишь ты или нет? Не какая-то!
- Нет. – Я обреченно выдохнул и использовал последний аргумент:
- Алистер – дочь Фредерика Дейла, того самого сбежавшего Хранителя. Я же не ошибся в его имени, да пап? – Видят Высшие Силы, я не хотел сообщать это при таких обстоятельствах, но глава не оставил выбора. – Ради вашей дружбы, помоги дочери того, кто оберегал ее столько лет ценой своей жизни.
И опять маска отчужденности главы Совета подернулась дымкой боли, потребовалось не меньше минуты, чтобы он переварил новую информацию и взял себя в руки.
- Не имеет значения, - услышал я его приговор. – Рик защищал своего ребенка, я защищаю своего. Если ей суждено погибнуть, я не стану вмешиваться в ход событий, значит, сама судьба так распорядилась. Возможно, в этом случае ты перебесишься и поумнеешь, а позже встретишь действительно свою пару. - Все… сил не осталось даже на стон. Он не поможет. Отец проигнорировал мой полный ненависти взгляд и продолжил: - Ты совершил ошибку, теперь расплачиваешься – хороший урок на будущее, пора взрослеть. Мы оба знаем, что ты дал слабину, верно? И хоть я совершенно не понимаю, как вообще это случилось, но ты сам затянул на своей шее петлю, Аан. Нужно было сразу, как появилась возможность, найти своих и избавиться от ошейника. Ты же предпочел оставаться в унизительном положении у ног смертной. Исчезни ты тогда из ее жизни, и не возникло бы сейчас никакой связи. Так что оставь всю ненависть для себя, только ты виноват в том, что случилось. Моя ошибка лишь в том, что я чересчур в тебя верил.
Слова отца доносились неясным шумом, в сердце будто иголку воткнули. Собственное бессилие отравляло, медленно разливаясь по телу. О чем он? Не задумываясь, эта хрупкая девочка жертвовала собой ради меня, не требуя взамен ничего, даже не зная истинного положения вещей. Оставь я ее тогда в лесу, да она едва ли до людских поселений добралась бы, а даже если бы каким-то чудом ей удалось избежать преследователей, то в рабочих поселениях ее бы точно поймали, и до Кираты бы не дошла. Он сам не ведает, о чем рассуждает, но разве есть смысл переубеждать? Не услышит и не поймет. Я и сам слишком поздно понял, насколько сильно нуждаюсь в своей кареглазой спасительнице с вечно встопорщенной челкой.
- Уходи, - глухо попросил я. – Нам не о чем больше разговаривать. – Глава смерил меня грозным взглядом и раздраженно выдохнул:
- Когда-нибудь ты поймешь, когда у тебя самого появятся дети, ты осознаешь.
Он резко развернулся и, не оглядываясь, вышел за дверь, я без сил рухнул на жесткую койку. Ломоту во всем теле перебивала безжалостная боль в груди, будто чья-то равнодушная рука, играясь, сдавила сердце. Впрочем, как раз чья - мне было известно. Как хорошо отец осведомлен о событиях, сопутствующих пребыванию мной в Среднем Мире. Надо отдать должное, он действительно слишком долго терпел и ждал. Вот только в вопросах любви, разум отчего-то сдает позиции. Я закрыл глаза и со временем провалился в тревожный сон.
________ Обновление от 10-07-2016______
Дни потянулись один за другим, сливаясь в бесконечную муть однообразия, наполненную тревожными мыслями и безысходностью. По внутренним ощущениям прошло около трех недель, и за это время я полностью восстановился. Кроме стражей, приносящих еду, никто не нарушал моего одиночества. Я не пытался с ними заговаривать – знал, что это бесполезно. Тишина давила, вынужденное бездействие угнетало, настроение было препоганое. Даже злость выместить не на чем, если только головой об стену побиться – так ведь все равно не поможет. Магические кандалы лишали возможности обратиться сильфидом, несмотря на это, каждый раз засыпая, я надеялся на чудо - вдруг удастся что-нибудь почувствовать. И вновь очередное пробуждение заполняло душу сосущей пустотой – ничего.