Через два часа неустанной работы Фолькет понял, что все его познания бессильны перед этими камнями. На них не действовали ни разрыв-чары, ни заклинания прямого пути, заклятие же переноса не затрагивало его самого. Фолькет опустился на песок и тихо, злобно завыл. Впрочем, сдаваться он не собирался. У него был один козырь, не в рукаве, а за пазухой.
Фолькет снял с шеи массивную цепочку, сквозь которую было продето кольцо - настоящее. Постояв немного, он протянул руку с кольцом вперед и прокричал:
-Вот мое право и моя плата! А если этого мало, скажи, что тебе нужно!
И стал ждать. Его упрямство, достойное цверга, было вознаграждено.
На расстоянии десяти шагов от него песок взвихрился, повис дрожащей занавесью и осыпался. Глаз Фолькета узрел Его - почти велигорова роста, с длинными черными волосами, забранными в высокий хвост, спадающий до середины спины, тонкие черные губы улыбаются, обнаженные руки и грудь украшены странным рисунком - словно неглубоко под оливково-серой кожей ползают серебряные и золотые змеи, а за спиной неторопливо движутся огромные крылья - черные, как у нетопыря.
-Черный Магистр... - и цверг почтительно преклонил колени.
-Встань. Вот уж не думал, что ты окажешься таким почтительным сыном.
Фолькет в недоумении вытаращил на собеседника единственный глаз.
-Ну как же, - пояснил тот, - ведь тебе именно Кэдмон завещал найти меня... - тут он усмехнулся, - и украсть мои книги, - а после этих слов засмеялся.
-Ну и потеха. Так что же тебе от меня нужно, если не считать книг?
-Возьмите меня... нет, не в ученики, такой чести я недостоин, в слуги, в привратники!..
-Понятно. А в качестве вознаграждения я получу кусочек кремня?.. ну-ну, не обижайся. Знаешь, а мысль о привратнике не так уж и плоха. Да и камушек этот мне пригодится. Держи его пока что у себя, когда освоишься, посмотрим, что с ним можно сделать. Ну что ж, Фолькет, выкормыш Кэдмона, следуй за мной. Только сделай милость, не величай меня Черным Магистром... высокопарно и глупо. Достаточно будет Господина. И еще - как устроишься, непременно напиши Брику, чтобы старик не преживал за тебя, успокой его и поблагодарить не забудь.
Он небрежно махнул рукой и ржавые скалы с отвратительным скрежетом расступились, освободив проход шириной не более метра. Фолькет с замирающим сердцем двинулся вперед, чуть поодаль от него плыла крылатая тень. Преодолев с полкилометра каменистой дороги, огражденной скалами, цверг вышел на открытое место. Он стоял на вершине холма и перед ним расстилались земли Арр-Мурра.
Глава шестнадцатая. Амариллис, боль моя
Она приходила в себя медленно, время от времени возвращаясь в милосердное забытье; ослабевшее, измученное родами тело отказывалось повиноваться, не хотело даже поднять веки или шевельнуть губами. Вокруг все покачивалось... Амариллис казалось, что она вновь в своем "девчачьем домике", едет куда-то... и поскрипывают колеса, и совсем рядом чьи-то голоса. Потом все пропадало под густой пеленой темно-серого тумана; ее словно укутывали толстым слоем войлока.
Телега братьев Брейс остановилась; вместе с нею закончилась и дорога. Дальше простирался заленый, поросший пестроцветами луг, изредка оживляемый кустами или тоненькими деревцами. Над лугом, несмотря на холодную погоду, стлался плотный туман, и даже для позднего часа было как-то уж чересчур тихо. Шагах в десяти от кромки луга росла тощая ива, пяток прутиков толщиной не более камыша; она располагалась на почти незаметном всхолмии, обведенном канавкой воды. Удивительное дело - посреди цветущего луга эдакий остров... да только местные жители слишком хорошо знали, что это не луг, а болото, а ива, которую они называли Плакальщицей, служила им пограничным знаком: увидел его - разворачивайся и дуй восвояси. Ну, а уж если ты к Плакальщице прикоснулся, да еще Скулёжницу услышал - так прозвали какую-то неведомую птицу, якобы живущую на ветвях ивы и издающую тоскливые, плаксивые трели - садись и составляй завещание, но не надейся, что его когда-нибудь прочитают. Ходили слухи, что этот холмик порою переползает с места на место, то приближаясь к самому сердцу Поганого болота, то прижимаясь к дороге, но - подтвердить их, само собою, было некому.
Тот Брейс, что сидел на козлах, тяжело спрыгнул на землю, за ним последовал и второй. Вдвоем они подошли к краю болота, присмотрелись, пока не различили в туманной пелене островок с лещиной.
-Ну что, дошвырнем до воды? - спросил лысоватый.
-Да какая разница?! Тут через два шага уже топь! Давай-ка побыстрее, муторно здесь... - и второй подошел к телеге, вытащил из нее куль, легко взвалил его себе на плечо и вернулся к брату.