-Быстрее ветра!..
Оставшаяся у догорающего костра незваная гостья снисходительно усмехнулась, покачала головой - как будто от нее можно удрать! даже и на хваленом эльфийском скакуне! - но решила не спешить, уж она-то всегда успеет... тем более, что этот кусочек плоти она уже пробовала на зуб. Тогда он был явно незрел; может, на этот раз окажется повкуснее.
Ранним июньским утром Сова проснулась, потревоженная резким стуком. Вглядевшись попристальней в сумрак спальни, она увидела Сыча, поспешно ставившего на место прикаминное кресло. Он был совершенно одет, и, судя по сбитому ковру, уже немало времени расхаживал по комнате.
-Что стряслось? - спросила Сова, вставая.
-Пока не знаю. - Сыч подошел к постели, сел на край одеяла. - Ты ложись пока, рано еще. Да не смотри на меня так, никуда я не собираюсь... без спроса. Что-то не по себе мне.
Сова сидела молча, прислушиваясь к теням звуков, доступным ее тонкому слуху; затем встала и потянулась к лежащему на комоде платью:
-Ты прав. Кто-то спешит.
-Кто-кто... пойду-ка я вниз, открою ворота.
Не более чем через полчаса у дома остановился заметно уставший конь, с него, пошатываясь, спустился эльф и, крепко прижимая к себе кого-то, закутанного в плащ, поднялся на крыльцо. Сыч, не задав ни единого вопроса, распахнул перед ним дверь. Эльф вошел в комнату, опустил свою ношу на широкую лавку, стоявшую вдоль стены, отвернул край плаща, из-под которого показалось совершенно белое лицо девушки лет двадцати, и тихо сказал:
-Она должна жить. Брат, помоги... - он пошатнулся и упал бы, не подхвати его крепкая рука орка.
Сова подошла к скамье, распахнула плащ, оглядела девушку, потом бросила всего один взгляд, полный жалости, на эльфа. Но, взяв себя в руки, подозвала топтавшихся у порога встревоженных брауни, велела им побыстрее разжечь огонь в очаге, нагреть воды и принести побольше чистых простыней. Потом обратилась к мужу:
-Сыч, усади Хэлдара к огню. И принеси сюда весь свой запас пчелиного молочка и мои травы.
-Что, все?
-Да. Хватило бы.
Через несколько минут Амариллис лежала на столе, накрытом чистой простынью и придвинутом поближе к камину, в котором трещал щедрый огонь. Сова чуткими, длинными пальцами ощупывала живот девушки, хмурясь все больше и больше. Она повернулась к сидевшим поодаль мужчинам:
-Судя по всему, во время родов ей дали отраву. Поэтому она почти не кровит и это очень плохо. Уходите. Вам нельзя на это смотреть. Сыч, уведи его подальше, она скоро придет в себя от боли. Уходите!..
Сова напрасно опасалась. Действительно, от ее травяного уксуса и от живительного тепла Амариллис вскоре очнулась и смогла даже выпить целую чашку пчелиного молока, разведенного горячим медом. Но закричала она всего один раз, да и то, когда Сова приказала ей кричать, боясь, что девушка потеряет сознание под ее руками и из этого забытья уже не вернется. Но когда брауни с трясущейся бородой выносил таз, полный кровавых тряпок и черно-красных сгустков, а Сова мыла по локоть окровавленные руки, Амариллис, уже вымытая, одетая в чистую рубашку, приподняла голову и спросила:
-Где мой ребенок?
Сова молчала, не зная, что ответить. Амариллис закрыла глаза, замолчала; потом послушно выпила приготовленный Совой настой и уснула, прямо на столе, так что в постель Сыч пренес ее уже спящую.
Уложив Амариллис в одной из спален и приставив к ней в качестве сиделки маленькую брауни, орки спустились к эльфу, сидевшему у камина.
-Она поправится? - спросил он, не поворачивая головы и по-прежнему пристально глядя в огонь.
-Не знаю, - честно ответила Сова, останавливаясь рядом.
-Почему? Она жива...
-Да, но надолго ли... Хэлдар, я не хочу обманывать, тем более, если эта девушка дорога тебе. Первые роды и сами по себе испытание не из легких, а тут еще столько всего. Отраву я обезвредила, она, к счастью, оказалась не из опасных: так, сок непентеса, даже не концентрированный... то ли не старались особо, то ли не успели. Но холод... она пробыла в болоте несколько часов, лихорадки теперь не миновать. И пиявки... ума не приложу, как ты смог привезти ее живой, в ней крови осталось... - Сова заметила, как вздрогнули плечи эльфа и осеклась.
-Как ее зовут, брат? - спросил Сыч, неловким вопросом прерывая тягостное молчание.
-Зачем это тебе? чтобы знать, какое имя выбить на могильной плите? - Хэлдар сидел сгорбившись, бессильно опустив руки; длинные светлые волосы, намокшие в предутреннем тумане, свисали как седые нити лишайников.
-Она молода и в ней есть наша кровь. - Сыч тряхнул эльфа за плечо. - Если она захочет жить - силы найдутся. Или тебе будет спокойней, если она умрет?