Хэлдар ничего не ответил, только согласно кивнул головой; на прощание он расцеловал Сову, крепко стиснул руку Сыча... тот, в свой черед, сжал друга в своих медвежьих объятиях; и они расстались.
Глава семнадцатая. Линьяж
-Господин Арчеш, право, не стоит так волноваться, - вдова умильно улыбалась, заглядывая в глаза всерьез обеспокоенного старика.- Девочка она сильная, выносливая. Другие криком кричат, слезами заливаются, а она знай ходит себе да пританцовывает. Она справится, а если вы будете так переживать, я заставлю вас выпить успокоительного! - и она шутливо погрозила пальцем. Шутка ее, впрочем, не имела даже тени успеха; Арчеш мрачно посмотрел на нее и продолжил мерять шагами гостиную.
-Сильная, говоришь... - наконец, старик прервал молчание, - может быть, и так. Но я все же предпочел бы видеть рядом с нею хорошего врача. Или хотя бы знающую повивальную бабку. Клеми, - обратился он к экономке, - помнится, ты говорила, что в Озерках есть такая?
-Как же, - заторопилась с ответом женщина - есть. Сестра моя старшая, она еще в школе обучалась. Господин Арчеш, позовите ее!
-А ну их, обычаи эти! - старик решительно повернулся к экономке. - Вели повозку запрячь. Я сам за ней поеду... так вернее будет, - добавил он, покосившись на вдову.
Когда Арчеш Мираваль уже защелкивал под подбородком резную фибулу теплого плаща, к нему подбежала вдовица, держа в руках бокал подогретого вина с пряностями, которое она делала действительно мастерски (только за это Арчеш и терпел ее в своем доме) и протянула его старику.
-Подкрепитесь перед дорогой, холодно-то как! - ароматный парок вился над бокалом, приятно щекоча ноздри. В открытую слугой дверь ворвался ветер - холодный, пронизывающий до костей, вдохновляющий разве что на выпивку, но уж никак не на прогулку. Арчеш машинально протянул руку, хлебнул разок, другой... закашлялся и выпил все до дна.
-Благодарствую... - и он решительно вышел из теплого дома в сизый вечер; вскоре послышался удаляющийся перестук копыт.
В доме было тихо. В отсутствие Арчеша никто не смел и близко подойти к покоям роженицы, слуги перешептывались по углам, домочадцы разбрелись кто куда. Потрескивали в камине дрова, за окнами сгущалась тьма. От внезапно раздавшегося треска все вздрогнули - это раскололось в огне полено, и вдруг в ночи вновь раздалось цоканье подков о мерзлую землю. Через несколько минут в дом вошел слуга.
-Что случилось? - ахнув, экономка бросилась ему навстречу. Слуга осторожно уложил в кресло Арчеша, которого он на руках внес в гостиную, и повернулся к ней.
-А? Не знаю, плохо господину стало в дороге. Закашлялся сперва, потом чуть наземь не упал. В себя так и не пришел, - и слуга опечаленно покачал головой.
-А ведь я говорила господину Арчешу, что ему необходимо поберечься! - вдова озабоченно поджала губы и приказала:
- Отнесите господина в его покои и не тревожьте его! Я присмотрю за ним.
Пока Арчеша Мираваля укладывали в постель, пока вдова прикладывала ему на лоб какие-то примочки, пока снаряжали гонца в Эригон, - ночь перевалила
за половину.
Арчеш Мираваль с тудом, кряхтя и морщась, встал, скинул на пол одеяло, сунул босые ноги в меховые туфли и закашлялся - сильно, чуть не до рвоты. Потянул на плечи теплый плащ, лежавший на сундуке близ постели, и попытался встать. Но как только он оказался на ногах, глаза его заволокла мутная пелена, рот наполнился горькой слюной, а голова закружилась так сильно, что старику показалось, будто стены комнаты крутятся вокруг него. Как ярмарочная карусель. Он едва удержался, чтобы не упасть, сделал шаг... второй... Пошатываясь, добрел он до стены, держась за нее, дошел до дверей, открыл их. И все так же медленно, время от времени сгибаясь от мучительного кашля, спустился вниз. «Где же слуги?» - мелькнуло у него в голове... но тратить силы на призывание нерадивых служанок Арчеш не хотел, куда важнее было сейчас добраться до комнаты, в которую, словно прокаженную, заперли Амариллис. Старику было плохо; он почти не различал пальцев вытянутой руки, все плыло и качалось перед глазами, в голове шумело. Вот и дверь. Он толкнул ее, даже не успев удивиться, что она открылась, заскрипев как щипцы зубодера, вошел, шатаясь, почти падая.
-Амариллис!
Сидевшая на краю кровати девушка обернулась на его голос. Она была одета в белую рубаху, слишком просторную для такой худышки, потускневшие волосы висели бесформенными прядями вдоль бледных щек, а глаза казались двумя темными провалами. Старик неловко присел рядом, на край кровати, стараясь не раскашляться снова.