-А ну, открывай! Не хватало только, чтобы в моем доме кто-нибудь повесился! Открывай, кому говорю! Или я дверь в щепки разнесу, - он не успел докончить.
-Входи, - открывший дверь Риго казался постаревшим лет на десять. Он вернулся в свое кресло у окна, дед сел рядом.
-Холодно здесь... - поежился Арчеш.
Риго кивнул; было видно, что ему совершенно все равно, покроются ли резные ручки кресла инеем, или вспыхнут от невыносимого жара. Он так и не переоделся с дороги, и изрядно запыленный плащ пачкал теперь дорогую обивку. Рядом, на подоконнике, стояла почти пустая бутылка вина. Арчеш помолчал с минуту, затем развернул принесенный сверток и протянул его внуку.
-Возьми... она приготовила это к твоему дню рождения, - в руках Риго оказался воротник густо-вишневого бархата, вышитый золотым шелком, и такие же манжеты. Он держал их осторожно, словно они были живыми.
-Я купил поместье, подальше отсюда, за Одайном. Хотел увезти, когда... когда отец получит долгожданного наследника и оставит ее в покое. И меня тоже. Думал, смогу ездить туда... к ней... - Риго рассматривал узоры на бархате и говорил совсем спокойно, только пальцы его вздрагивали, а глаз он не поднимал.
-Понятно. Получается, и ты свою игру вел, только неудачно. Обошел тебя отец. - Арчеш констатировал сей факт без малейшего злорадства, но и без сочувствия. - А о девочке ты подумал? Плохо же ты учился, малыш, если так и не понял, что, коли уж включаешь в игру Миравалей дорогого тебе человека, то надо сперва позаботиться о его безопасности! Поместье он купил... Ты оставил ее тут совсем одну, на растерзание линьяжу. Дурак ты, внучек. А не дипломат.
-Но... - Риго впервые взглянул в глаза деду. - Но с ней оставался ты. Я думал...
-Что? Что я смогу защитить ее? - старик горестно усмехнулся. - Я, внучек, давно уж от этих забав отошел. Ну какой из меня игрок?! Старый, выживший из ума земляной червь, ковыряющийся на грядках. А если бы я и попытался что-то сделать, так эту возможность твой отец тоже предусмотрел... и позаботился, чтобы меня убрали со сцены.
-Как?! - изумился Риго.
-А вот так. Ну, это уже мое дело... а ты? Что надумал?
-Ничего, - покачал головой Риго, - ничего. Поеду обратно в Шаммах. Дел там много, глядишь, задержусь на пару лет. Потом... еще куда-нибудь. Не знаю.
-Понятно. - кивнул Арчеш. - Удираешь, значит.
Старик встал, направился к выходу. И у самой двери спросил:
-А как же сын? Ее и твой? Так и отдашь его линьяжу?
Риго смотрел на деда черными, тусклыми глазами; потом он что-то вспомнил, на лице его появилась тень улыбки.
-Сын... - он судорожно сглотнул, - Амариллис просила меня, чтобы его назвали твоим именем. Ты не против? Еще один Арчеш Мираваль.
-Не против. - Глаза старика заблестели. - Тем более, что я собираюсь забрать его к себе. Ты не против?
-Нет. - Риго отвернулся к окну. - Если можешь, возьми с ним вместе Мореллу, она поможет.
-Знаю. А ты все-таки не уезжай в Шаммах. Отдохни здесь неделю-другую, и отправляйся в Эригон. Ничего, стыд не дым, глаза не выест. Справишься.
Спустя четыре дня Арчеш Мираваль ранним утром въехал в ворота Эригона Баснословного; вместо того, чтобы поехать к дому на Фонтанной площади и отдохнуть с дороги, он направился в квартал ювелиров, затем к банкиру Миравалей, почтенному седобородому гному, с которым имел продолжительный разговор. Потом старик направился к дому городского судьи (эту должность занял старший сын прежнего судьи, умершего на исходе тихого ветра), где также пробыл более часа и вышел преобразившимся - на Арчеше была парадная судейская мантия, та, которую одевают во время вынесения приговоров по особо важным делам. Он снова сел в свою карету и поехал в дом Сириана.
Когда Сириан Мираваль,задержавшийся в ратуше, вернулся домой, то был изрядно удивлен известием о приезде отца. Он прошел в свой кабинет, открыл дверь и остолбенел. Вместо маленького старичка, одетого в полотняный садовницкий фартук и озабоченного только своими саженцами, в его, Сириана, кресле сидел облаченный в судейскую мантию величественный старец. Холодно глянув на вошедшего сына, Арчеш бросил прислуге, суетившейся возле него:
-Вон отсюда. А если под дверью застану - язык вырву.
После этого он обратился к Сириану.
-Садись.
Сириан, все еще недоумевая и явно не зная, как себя вести, послушно сел на указанное отцом седалище, коим оказался скромный высокий табурет.