Не возражая, Амариллис протянула руку, ощупью нашла в темноте флакон, поднесла к дрожащим губам и, запрокинув голову, выпила. Горькая, ароматная жидкость обожгла ее горло, растеклась вяжущим теплом внизу живота... Амариллис резко выдохнула, едва не закашлявшись, повернулась на живот и, словно развязав внутри себя какой-то узел, заплакала. Слезы, обжигающие не хуже горчухи, запутывались в ресницах, жгли щеки. На вздрагивающие плечи Амариллис легла рука Веноны.
-Плачь, моя девочка, плачь, слезы смывают печаль с сердца.
-Ничего подобного, - это был голос Рецины, - ничего они не смывают, только размазывают. Так что не реви, дружок, и ни у кого не проси пощады, даже у Любви.
А Криолла молча протянула руку, отыскала в теплой темноте возка голову подруги и погладила ее взъерошенные, не желающие расти волосы.
Глава вторая. Дети Лимпэнг-Танга
Арколь хотел есть. Кроме этого, он был зол, смущен и растерян. Но все-таки больше всего он хотел есть. Мальчик знал, что если он как следует сосредоточится, забудет о невообразимом шуме, производимом горластыми продавцами, о допекающей его жаре, о всех своих тревогах и превратит свое желание в туго натянутую, звенящую струну - он получит этот горячий, истекающий сладким маслом пирожок. А потом еще один. И еще - сколько будет нужно. И никто ничего не заметит. Арколь прикрыл глаза, замер, и в этот момент почувствовал на своем плече чью-то руку. Он вздрогнул, оглянулся и увидел стоящего рядом шаммахита в невероятно белой - это в рыночной-то толчее! - джеллабе и небольшом белом же тюрбане; на золотисто-смуглом лице шаммахита сверкали синие глаза. Он успокаивающе сжал плечо Арколя и негромко промолвил:
-Мудрец говорит, что насыщение благородного мужа - в воздержании. Но я думаю, что ему или никогда не случалось по-настоящему проголодаться, или он страдал жестокими желудочными болями. Уважаемый, - и он кивнул продавцу сладостей - положите нам пяток пирожков с изюмом, пяток пончиков - тех, что на кунжутном масле, и пяток медовых булочек. Этого хватит, чтобы ты дотерпел пару часов до обеда?
Совершенно растерянный, Арколь молча кивнул, взял протянутый ему горячий сверток и, недолго думая, принялся уписывать за обе щеки. Шаммахит расплатился с продавцом и жестом предложил мальчику следовать за ним. Продолжая жевать, Арколь заспешил по пятам нежданного благодетеля, раздумывая о том, что тому от него может понадобиться и почему он, первый приютский пройдоха, не в силах даже подумать о том, чтобы попросту удрать.
Они миновали шумные торговые ряды и вышли на одну из тех улочек, что вытекают из площади, словно нитки из пестрого клубка. Шаммахит остановился перед входом в какую-то захудалую лавочку и обратился к своему жующему спутнику:
-Здешний хозяин, конечно, жулик и надувала, но сад свой обустроил замечательно. А кроме того, его жена бесподобно готовит розовую воду со льдом. Пока ты доедаешь пончики, я смогу удостовериться в качестве нужного мне товара, а потом мы посидим спокойно в тени и прохладе... и поговорим. Ты согласен?
-Угу. - Более осмысленных звуков набитый рот Арколя издать не смог.
-Тогда прошу следовать за мной и не слишком таращиться на почтенного хозяина.
Когда аш-Шудах уладил свои дела с лавочником (жутко кривоногим, скособоченным обладателем носа, похожего на клюв аиста), он присоединился к Арколю, сидевшему под тенью старого раскидистого дерева на покрывале с множеством расшитых подушек. Устроившись поудобнее, он отпил глоток ледяной воды из узкого стеклянного стакана и с облегчением вздохнул.
-Слава Вседержителю, мои сомнения не оправдались. А иначе все труды пошли бы под хвост моему любимому коту.
-Вы - шаммахит?- ни с того, ни с сего и без малейшего намека на почтительность поинтересовался Арколь.
-Тебя так волнуют вопросы происхождения? Что ж, это понятно... Да, я шаммахит.
-А тогда почему у вас глаза синие? - еще более невежливо осведомился мальчишка.
-Дерзость, порожденная страхом, простительна... - усмехнулся аш-Шудах и опустил на мгновение веки. Когда же он поднял их, то глаза его были угольно-черными - как у любого природного шаммахита. И как у Арколя.
-Вот это да... - изумленно вытаращился Арколь. А аш-Шудах снова закрыл глаза и снова открыл - на этот раз прозрачно-зеленые.
-Ничего особенного, - сказал он, возвращая глазам черный цвет, - таким образом я добиваюсь избирательности. Почувствовав тебя, я был поражен твоей стихийной силой и захотел увидеть ее более отчетливо. Отсюда и синий цвет - он позволяет лучше улавливать всевозможные магические эманации.