...Она танцевала в огне, не сгорая, ибо сама была огнем. Хэлдар видел, как тело Амариллис превращается в один из красно-золотых лепестков, свиваясь и кружась. Шаг, еще шаг... поворот, и выгибается спина как у рассерженной кошки, и руки приказывают и отстраняют. Ближе, ближе... как горячо... черно-алый водоворот взвихряется вокруг ее ног, то обнажая их, то ревниво пряча. И музыка... смеется и рыдает, обещает и отвергает... переливы гитарных струн, задевающие сердце, оплетают руки Амариллис, как цветочные гирлянды и вспыхивают, и осыпаются золотыми искрами. Пощади, королева... возьми все, все, то хочешь - сердце, душу, саму жизнь... А она улыбается, бросая ему такой взгляд, что он невольно опускает веки, боясь обжечься, и кончики ресниц его золотятся, опаленные. И уходит, уходит в самое сердце огня, замирает на миг, обернувшись к зрителям - и волей Лиусса гаснет иллюзорное пламя, и сцена погружается в кромешный мрак.
По залу прокатывается согласный изнемогающий вздох, за которым следует взрыв восторга... вновь вспыхивают все светильники, на сцену летят живые цветы, немыслимая редкость для зимней Краглы, звенят, подпрыгивая и вертясь, золотые монеты, падают несколько кожаных кисетов, брошенных руками гномов, и сам новоиспеченный король встает и провозглашает хвалу дивной танцовщице и пьет за ее счастье. Хэлдар, лорд Лотломиэль, тихо улыбается, прикрыв глаза ладонью; Геран что-то говорит ему, но он не слышит.
Не дождавшись конца представления, Риго Мираваль выбрался из пиршественной залы размером с хорошую площадь. Он торопливо миновал ряды пышно накрытых столов, едва отвечая на приветствия знакомых и незнакомых людей, вышел в прохладный коридор и попытался успокоиться. Сердце все еще колотилось как сумасшедшее, отдавясь гулом в висках. Риго должен был во что бы то ни стало отыскать детей Лимпэнг-Танга, сегодня же, несмотря на всю коронационную суматоху.
В одной из парадных комнат дворца, открытых для осмотра, куда Риго заглянул наудачу, ему посчастливилось встретить старого знакомого по арзахельскому университету, отдыхавшего в тишине от шумного пира. Они приветствовали друг друга, мало-помалу разговорились; очень скоро Риго понял, что его знакомый, ставший одним из советников герцога Арзахельского, тот еще поклонник артистов, осчастлививших коронацию. Он без устали восхвалял их несравнимые достоинства, пересказывал сплетни, одна другой невероятнее. Как бы невзначай, Риго поинтересовался, нельзя ли увидеть артистов поближе, принести свою дань восхищения, а заодно и пригласить провести зиму в Эригоне.
-Это какую зиму? - посмеиваясь, спросил советник. И тут же пояснил, что за право пригласить артистов Риго придется изрядно поспорить с десятком претендентов, да и то только следующей зимой.
-А что касается личной встречи, то, может статься, все не так безнадежно. Я когда-то помог их вольтижеру выкрутиться из весьма щекотливой ситуации, так что они ко мне благоволят. Пойдем, попытаем счастья.
Они вышли в ярко освещенный коридор, поднялись по центральной лестнице, и направились в западное крыло дворца, где, по сведениям советника, и разместили детей Лимпэнг-Танга. Счастья, впрочем, они там не нашли: все двери были заперты, что было вовсе неудивительно - пиршество только-только разгорелось, и вернуться артистам предстояло еще нескоро. По предложению советника, они вернулись в огромную залу, где уже изрядно подкушавшие гости надсаживались от смеха, наблюдая за стычкой Арколя и Лорки, переодетых базарными торговками. Риго подобрался поближе к сцене, но безрезультатно - проход к двери, ведущей в кулисы, был загорожен длиннющим столом, за которым восседали особы сплошь королевских кровей, так что лезть через него не представлялось возможным. Вскоре его спутника пригласил к важному разговору какой-то эльф из прибывшей делегации, и Риго опять остался в одиночестве. Время шло. Коронационный пир медленно, но верно приближался к тому моменту, когда треть гостей сама покидает залу, отправляясь либо на покой, либо на поиски приключений, другую треть выносят слуги, а третья остается мирно досыпать под столами, никому не доставляя хлопот. Сцена опустела, артисты, с блеском отработав представление, исчезли.
Риго решил сам найти детей Лимпэнг-Танга. В конце концов, он видал и не такие дворцы, куда запутанней и темнее этого, и ничего, не терялся. Он вновь вышел на центральную лестницу, поднялся на два пролета и вышел в длинный коридор. Но как только он сделал шаг в направлении комнат артистов, резкий порыв ветра загасил все факелы, все светильники и коридор погрузился в кромешную тьму.