-Ты не передумала? - несколько неуверенно спросила певица, - Ты уверена, что хочешь танцевать именно под эту песню? Она и на обычную публику действует как валериана на кота... как бы здешние совсем с ума не посходили. И не жалко тебе их?
-Ни капельки, - отрезала Амариллис. - Или ты забыла, сколько нам заплатили? Господин Амброджо не скупился, даже рука не дрогнула, когда задаток отдавал. И не беспокойся так... сработаем, в первый раз, что ли?!
И, уже стоя у самого края кулис (все артисты, кроме Лорки, выступали на высоком помосте), она тихо пропела-промурлыкала припев венониной песни:
Милый мой, приди ко мне,
Днем молю я и во сне.
И губам, что всех нежней,
Поцелуев не жалей...
Днем молю я и во сне -
Милый мой, приди ко мне...
С честью и блеском отработав деньги победителей пустыни, они возвращались в дом госпожи Элиссы, и уже за садовой оградой Криолла с искренним возмущением обратилась к Амариллис:
-Послушай, мы же договорились, что пойдем к ювелиру вместе!
-Да, я помню, - недоуменно ответила танцовщица. - а что, ты передумала?
-Это ты передумала! Что, думала, я не замечу?
-Чего не заметишь? - ничего не понимая, нахмурилась Амариллис.
-Да ладно уж... Дай лучше посмотреть поближе, - и Криолла протянула к подруге руку.
-Да что с тобой такое? Нет у меня ничего нового, померещилось тебе, видно...
-А это что такое?, - и акробатка, схватив Амариллис за руку, развернула ее ладонь тыльной стороной вверх и чуть ли не ткнула танцовщице в нос. - Никак светлячков приручила?!
Амариллис, посмотрев на собственную руку, ахнула: давно уже ставшее привычным кольцо, подарок старого орка, совершенно преобразилось. Вернее, изменился камень, вызвавший когда-то столько вопросов у некоего цверга... В прозрачно-черной глубине алмаза темной крови, словно в глазах у разозленной кошки, вспыхивали яркие, ядовито-зеленые искры, они лихорадочно мельтешили под поверхностью камня, метались как бабочки в горсти. За этим переплясом огоньков стала почти незаметной руна, про которую хозяйка кольца знала лишь то, что называется она "феху" и может иметь магическое значение... больше ей ничего не удалось вытянуть из Арколя.
-О Нима Безотказная, это что ж такое?! - изумленно вопросила Амариллис, ни к кому, собственно, не обращаясь.
-Эй, что у вас стряслось? - и из густой летней темноты выросла фигура Рецины. - Опять побрякушку какую потеряли?
-Да нет, скорее уж нашли, - ответила за подругу Криолла, зачарованно рассматривая камень.
-Ну-ка, покажите, - потребовала мизоанка, - Да-а-а... впечатляет. Чего это он так... сигналит?
-А я откуда знаю? - Амариллис в недоумении развела руками. - Нет, нас, конечно, учили камни различать, но в такие тонкости не вдавались. Может, у ювелира спросить? Говорят, бывает, что камни болеют, блеск теряют и все такое...
-Слушай, а давай у Фолькета спросим? - предложила Криолла, - все равно собирались его проведать. Уж он-то знает.
-Опять этого камнееда выслушивать... - и танцовщица страдальчески закатила глаза.
-Да ладно, потерпим немножко. Он мне обещался та-а-акие браслеты подобрать... и к ним еще пару ножных, с подвесками.
-Понятно, - и Амариллис покачала головой, - Ладно уж, пойдем.
Глава седьмая. Ветряки Эригона
Утром четвертого дня девушки отправились в лавку ювелира, у которого вот уже с неделю жил в подмастерьях их "подарочек". Улицы Эригона были непривычно пустынны - город отдыхал после ночных безумств, набираясь сил к полдневному открытию торга. Криолла и Амариллис намеренно встали пораньше, почти на час опередив остальных; они решили, что будет лучше, если их братья узнают о новых побрякушках уже после того, как те будут куплены... Наскоро позавтракав и одевшись попроще - в легкие льняные платья с недавно вошедшими в моду корсажами на шнуровке - они неслышно выбрались из дома и теперь, весело болтая, бежали по свежеобрызганной мостовой в квартал ювелиров, похожие не то на двух горничных из богатого дома, не то на дочек-погодков какого-нибудь торговца средней руки.
Дом, где ныне обретался Фолькет, выделялся среди прочих и капитальностью постройки, и - и это, конечно, главное - красующимся над входом в лавку гербом. Подобный знак отличия эригонские ювелиры получали лишь в случае особенных заслуг перед городом, или же когда мастером становился пятый старший сын в роду. На этом гербе красовался свежепозолоченная ящерица, держащая в вытянутых передних лапках свой отрубленный хвост - десять лет тому назад отец нынешнего хозяина, почтенного мастера Рилло, пожертвовал добрую половину своего состояния в городскую казну, на восстановление Эригона после дуновения Арр-Мурра (и сам ювелир, и его семья выжили совершенно случайно: за неделю до начала тихого ветра они отправились в Манору, на свадьбу к любимой племянице хозяина, и попали аккурат в самый разгар сезона "тухлой воды" или, по-научному говоря, дизентерии... болели основательно и вместо двух недель прогостили в Маноре почти два месяца).