-А я вот здесь папину монограмму вышивала, - и Амариллис показала на правый верхний угол стеганой подушечки, - красиво получалось: на каждой подложке, где поменьше, где покрупнее...
-А у меня, увы, нет столь искусной дочери... зато есть две лентяйки-невестки. Выбирайте, не торопитесь, - и ювелир снова отошел к конторке.
Девушки уже успели перемерять с десяток пар запястий, когда входная дверь дрогнула и легко, словно занавеска под порывом ветра, отворилась. Новый посетитель вошел совершенно беззвучно, Амариллис же была совершенно поглощена поисками подходящего узора и щебетом Криоллы, но тем не менее, словно повинуясь чьей-то неведомой воле, подняла глаза.
Только в марте небо бывает таким синим и колючим; и уставшая от зимнего выцветшего голубого ситца, твоя душа с такой радостью погружается в этот живой цвет... и тут же выныривает, хватая ртом воздух, обожженная ледяным высокомерием марта. О, это вам не рубаха-парень апрель, протягивающий всем и каждому жаркие ладони солнечных лучей, и - хочешь ты того или нет - целующий тебя теплым ветром прямо в губы. В марте никогда не бывает по-настоящему тепло. Мартовское тепло - это или подвох, или - в крайне редких случаях - обещание...
Оглядев комнату, он направился к мастеру Рилло, который уже спешил навстречу. Его взгляд отметил Амариллис точно так же, как и Криоллу, и скамейку, и деревянную обшивку стен, и конторку... С безукоризненной вежливостью ответив на почтительнейший поклон ювелира, задал тому какой-то вопрос. Рилло покачал головой и недоуменно развел руками. Посетитель слегка сдвинул брови и сказал еще что-то. Ювелир, бросив быстрый взгляд на Амариллис, начал было говорить, но осекся и, попросив у гостя прощения, подошел к притихшим девушкам. Гость же остался стоять в отдалении, даже не повернув к ним головы.
-Фолькет, ты мне нужен! Подойди немедленно! - прокричав это в полуотворенную дверь мастерской, Рилло обратился к Амариллис, - Я более чем уверен, что это ошибка, и, возможно, на этот раз интуиция подвела господина эльфа, но скажите мне, Амариллис, с каким же камнем столь долго любезничает мой подмастерье?
-Я точно не знаю, мастер Рилло, но Фолькет однажды назвал его алмазом темной крови... - Амариллис изо всех сил старалась держаться достойно и поэтому ей не было никакого дела до бледности, разлившейся по лицу ювелира
(со своими заботами справиться бы...) - Это очень дорогой для меня подарок.
-Какого же совета вы просили у... Фолькет! Сколько можно! Спустись немедля!
-Вчерашней ночью камень начал искриться... ни с того, ни с сего... мне он больше нравился прозрачным, и я решила, что Фолькет может помочь, - девушка говорила, все больше и больше волнуясь. В самом деле, куда запропастился этот подарочек?!
В этот момент в комнату вплыла супруга мастера, похожая на шелковый корабль под кружевными парусами.
-Дорогой мой, какое же поручение вы дали вашему ненаглядному гному, что он унесся из дому, даже не соизволив поздороваться со мною?
-Фолькет не гном, он цверг - совершенно машинально поправила даму Амариллис.
-Какая разница, милая моя... - такие пустяки никогда не занимали госпожу Рилло.
-Когда это случилось? - простонал хозяин.
-Ну, не знаю, полчаса назад... да что с вами, дорогой мой?
Вопрос был более чем уместен, поскольку мастер Рилло побледнел еще пуще прежнего, схватился за сердце и без сил опустился на оказавшийся рядом все тот же трехногий табурет. Он забыл и о высокородном посетителе, и о кудахчущей супруге... В его, Рилло, доме, его же, Рилло, подмастерье обокрал гостью! Позор! Поношение! Он снова застонал и схватился за голову.
Криолла опять ухватилась за рукав подруги. Амариллис же, не желая подчиняться наступающей неразберихе, и почему-то не торопясь поверить в столь неблаговидную причину фолькетова отсутствия, попыталась переубедить и мастера Рилло:
-Мастер, не переживайте вы так, может, он за какой-нибудь книгой побежал, в соседний квартал, к архивариусам... Он вернется, вот увидите!..
-Но не сегодня. - Гость, до сих пор молча наблюдавший за происходящим, сказал это со спокойной уверенностью и по-прежнему не оборачиваясь. - Сейчас он уже далеко отсюда... я почти не чувствую камень темной крови. Прощайте, мастер Рилло.
Тяжеленная дубовая дверь снова распахнулась с невозможной легкостью, и гость исчез.
А если ты все-таки решаешься на такую глупость - испытать на своей облезлой беличьей шкурке обманчивое тепло мартовского неба - то пеняй потом на себя, моя радость... Когда в ледяной купели тебя окрестят тоскою и страстью, и ты выйдешь из нее, обожженная и замерзшая, когда ты поймешь, что теперь тебе нужен совсем другой мир - мир, устроенный по закону твоего сердца - вот тогда ты поймешь... И признаешь, что все, дарованное тебе раньше - не более чем обещание. Тебе будет очень больно. Но ты заплатишь любую цену, лишь бы колючее и синее небо марта позволило тебе еще раз поверить ему.