Фолькет, повинуясь, вновь попытался оглядеть пещеру, но его хватило ненадолго; буквально через полминуты он согнулся в поясе в жестоком приступе рвоты.
-Да ты что, никак блевать собрался?! да я тебя... я тебя весь пол вылизать заставлю, если посмеешь! ах ты рабская душонка... - с этими словами старый гном подошел к Фолькету, рывком поднял его за шиворот, потряс, и, ухватив жесткими пальцами за подбородок, заставил поднять голову. Цверг пару раз содрогнулся в подавляемых судорогах, с натугой сглатывая и поскуливая; он шарил по пещере полубезумными глазами крысы, нажравшейся отравы, а его пальцы шевелились и дрожали.
-Ну, как?! неплохо ведь, правда? всего одна грубая ошибка...
-Ка-ка-каккая а-а-а-шшибка?.. - Фолькет с трудом узнал свой голос в этом крысячьем писке.
-А, интересно? быстро же ты... молодец, - и гном отпустил сыновние подбородок и ворот, - а вот где. Этот тип, ага... этот... он из тех, кому боль доставляет истинное наслаждение, а значит, тебе в его боли никакого проку. Какой смысл на него силы тратить, отдачи-то никакой... с таким же успехом можешь нетопыря доить. Это, конечно, редкий экземпляр, даже мне не так легко было такой раздобыть, и встречаются они нечасто... но бывают. В другой раз не оплошай. Ну, нагляделся? давай прибираться.
Гном и цверг встали плечом к плечу (Фолькет уже вполне оправился и твердо стоял на ногах), вскинули руки в заклинающем жесте, гном все тем же каркающим голосом выкрикнул слова силы. Несколько секунд ничего не происходило, затем в полу пещеры с противным хлюпающим звуком стали раскрываться небольшие дыры, похожие на голодные зевы, из них потянулись черные, поблескивающие ленты языков, которые усердно принялись слизывать с пола и стен все следы фолькетовых упражнений. Пять минут - и все было кончено. Обычная пещера, каких под Безымянным Кряжем - пруд пруди.
-Хватит на сегодня, - отцовский голос вновь потеплел, - пойдем-ка домой. Мать небось уже вся извелась, не уморил ли я ее подарочка. Кстати, а с чего это ты под конец затрепыхался? все вроде получалось...
-Я понял, что это не фантомы, отец. Устал немного, внимание переключил... и заметил тень.
-Все, что ли? эх ты, принц заморский... пойдем.
Уже перед домом отец дернул Фолькета за рукав.
-Сынок, пойди-ка, умойся в ручье, негоже перед матерью кровавой рожей щеголять, не любит она этого.
Фолькет подошел к ручью, протекавшему рядом с пещерой приемных родителей (вернее сказать, перед их пещерными хоромами), сбросил на каменный пол мешок, присел на корточки и наклонился над черной гладью воды. И тут же холодный подземный воздух огласил захлебывающийся, истошный визг и цверг, отпрянув от ручья, плюхнулся без чувств наземь.
Из парадного входа, обрамленного светящимися сталактитами, выбежала приземистая, коренастая гнома, одетая в богатое домашнее платье. Она опустилась на колени рядом с сыном, приподняла его, крепко прижимая к себе, и повернулась к мужу:
-Опять ты за свои шуточки дурацкие! Прибереги их лучше для своей родни, олух! Мальчику и так сегодня досталось, устал, бедняжка... ну что ты гогочешь, пиявка ты эдакая, помоги лучше! Кэдмон, последний раз прошу - не торопись! - и она выразительно нахмурилась.
Гном прекратил заливаться мелким, рассыпчатым смехом и подошел к жене; поводил перед лицом Фолькета ладонью и тот пришел в себя. Цверг судорожно схватился руками за щеки, ощупал нос, рот - ибо в черном зеркале ручья он слишком ясно увидел жестко топорщившиеся усы-вибриссы, наглые бусины глаз, подвижный шмыгающий нос, серую лоснящуюся шерстку и острые зубы грызуна, зубы, между которыми застряли волоконца парного мяса.
-Сыночек, ну не переживай ты так. Отец пошутил. Давай, вставай, да пойдем домой, вы как раз к ужину поспели, сегодня твой любимый ягодный пирог и моему умнице достанется серединка! А если ты ее всю скушаешь, то я покажу тебе, что припасла сыночку его мамочка... - и она расцеловала Подарочка в обе щеки.
...Кэдмон умирал. Грудь, перебитая какой-то железкой, выглядела так, словно по ней прошлись плугом. Фолькет в полном одиночестве сидел возле отцовского смертного ложа, в злобном бессилии сжимая кулаки и нехорошо поминая имя матери: ну куда эта старая ведьма запропастилась, скажите на милость?! Гном захрипел, задергался... и открыл глаза.
-Сынок... я ... не успел... ха-а-аххх, - и Кэдмон страшно закашлялся, с уголков его рта стекали струйки отвратительно пахнущей крови.
-Отец, молчи... я что-нибудь придумаю, мать поможет, - Фолькет не знал, что еще сказать.
-Мать осталась там... мы не забираем трупы, даже самые любимые... запомни это...
-Осталась где?!
-В крысоловке... нас все-таки перехитрили... Заплатили, последние деньги отдали... не забыли своих... кха-аахх... Сын, возьми желтую склянку, там, в глубине... дай мне!..