-- Я б на Вашем месте не больно-то радовался, -- хохотнул стражник. - Фергюст хоть и стар, но смутьянам спуску не дает. А ежели припомнит делишки вашего покойного батюшки то и вовсе...
-- Послушай! Вместо того чтобы скалить зубы, мог бы заработать денег на всю оставшуюся жизнь. Я знаю, где много золота.
-- То-то Вы, господин, такой потрепанный! Не граф, а прямо-таки, беглый каторжник. Знаю, где много золота... Хо-хо... Поищи дураков в другом месте. Кто тебе поверил, -- все болтаются на сучьях, что твои груши. Хо-хо...
Филипп, прислонившись спиной к дребезжащей стенке кареты, притворился что дремлет.
"Я знаю, знаю, где золото! Но как вырваться на волю? Как добраться до отцовского тайника?"
На те империалы, что в последний раз дал Барель, он съездил в Крид к императору. Деньги пошли на взятки придворным, исчезли в бездонных сундуках мерзавки Таис де Трай. Однако к полуслепому Ригвину так и не пустили. Покрутившись среди окружения, он понял, что здесь не помогут. Тогда собрал небольшой отряд и на свой страх, и риск пробрался в Лотширию. Сначала все складывалось вроде бы неплохо. Узнав, что законный наследник вернулся, к нему потянулись добровольцы. Скоро их собралось до тысячи. Но в первом же серьезном бою наместник Фергюста в Лотшириии барон Огюст де Фовер наголову их разбил. Кроме Филиппа всех пленных велел повесить.
-- И тебе, щенок, я своими руками, с превеликим удовольствием перерезал бы глотку, -- злобно, сверля пленника глазами, прошипел он. - Не забыл "доброту" твоего батюшки. Да к несчастью, велено живым переправить в Тор. Но надеюсь, что и там примут не "хуже". Думаю, боле не свидимся...
Так он угодил в эту распроклятую карету.
"О боги! Или пусть даже демоны! Как хочется пить! За глоток воды я, не колеблясь, отдал бы половину отцовских богатств".
Но ни те, ни другие не спешили на помощь.
* * *
Вначале он подумал, что звон мечей, шум боя и крики - всего лишь продолжение дремы. Но, приоткрыв глаза и прислушавшись, убедился - нет. Да и обеспокоенный стражник, похоже, собирался выглянуть наружу.
"Что происходит? - лихорадочно размышлял Филипп. - Кто-то пытается меня освободить? Вроде бы некому... Может просто грабители? В таком случае, что станет делать конвоир? Скорее всего, ему приказано живым наследника Лотширии из рук не выпускать".
Уже в следующий миг, выставив большие пальцы вперед, он изо всей силы ударил, не ожидавшего подобной прыти, бородача в глаза.
Тот, жутко завопив, откинул голову назад. Из глазниц брызнула кровь. Филипп максимально развел руки в стороны, натянул цепь, соединяющую кандалы, и ударил вновь. В родимое пятно, то место под кадыком, которое еще раньше облюбовал.
Хрящи гортани хрустнули, вой перешел в хрип.
Прижимая кулаки к стене кареты, скрипя зубами, вложив всю свою ненависть и ущемленную гордость, он душил своего мучителя цепью.
-- Ну что, гад? Воды пожалел! Не граф, я беглый каторжник! Хо-хо! Все болтаются на сучьях, что твои груши. Теперь тебе золото действительно ни к чему. Закопают как собаку, а скорее бросят на дороге.
Филипп с наслаждением вглядывался в посиневшие губы и кровавое месиво глаз, и отпустил лишь тогда, когда убедился, что перед ним труп.
Дверь кареты распахнулась.
-- Вздумаешь шалить, посажу на вертел и поджарю.
Словно в подтверждение этих слов внутрь просунулась рука с окровавленным мечом.
"Боится, что выстрелю из арбалета", -- догадался Филипп, и уклоняясь от меча, прижался к стене.
-- Ну, есть там кто живой, или как? Выходи пока цел!
Рука с мечом исчезла. Зато, через открытую дверь ворвались яркие лучи Оризиса.
Подслеповато щуря глаза, Филипп выглянул наружу. Со всех сторон раздался разочарованный вой.
-- Что б меня порвали ворки! А не угодить ли тебе Трехглавому в зад! Побей меня громом - каторжник! А где же золото? Ворон, ты говорил, что будет золото!
-- А кто знал? Погляди, сколько охраны! Сам слышал в трактире - должны были везти лотширскую дань за полгода!
-- С этим то, что будем делать? Малый видать прыткий. Хоть и в кандалах, а сторожа задавил, - спросил крепыш после того, как заглянул в карету.
-- Проще всего прикончить на месте, чтоб лишку не сболтнул. С пьяна или под пыткой. Как думаешь, Ворон?
-- Думаю, раз так охраняли, то каторжник непростой. Стали бы они с тобой так церемониться, Клык, а? Вздернули бы на первой суку, да и всех делов. А этого, видишь, как господина, в карете, везли в Торинию.
Филипп, рассмотрев "освободителей", пришел к неутешительному выводу:
"Бандиты! Хотя, все равно лучше, чем палач Фергюста. Похоже, вожак, которого называют Вороном, далеко не дурак. Взгляд цепкий, да и рука крепкая. А худоба обманчива - сплошные жилы да мышцы".