-- Видать, хозяин, ты тоже не всегда держал трактир?
Осушив за раз полкружки, и утерев рукой мокрые губы, вопросом на вопрос, ответил Ворон.
Было в его интонации нечто такое, что не позволило Ташеру отделаться пустой шуткой.
Немного помолчав, он тяжело вздохнул.
- Да, в жизни было всякое...
Ворон внимательно рассматривал старика. Наконец, придя к определенному выводу, кивнул Ризеку. Тот положил на стойку отцовский перстень.
Недоумение в глазах трактирщика сменилось изумлением. Он снова, на этот раз более пристально, впился глазами в лицо Филиппа.
-- О боги! Ваша светлость... Я уже и не надеялся! Говаривали, что проходимец Фовер Вас -- в железо, да -- на Тор. Я даже подумывал: "Не ко мне ли Ваша светлость шли..."
-- Прикуси язык, старик! - угрожающе, словно рассерженная змея, зашипел Ворон. - А то, как бы сам не очутился в железе.
-- Да полно,.. полно... в трактире почти никого. Все нормально.
-- Тапир, да как же ты меня узнал? Ведь прошло-то почти двадцать лет.
-- Батюшке Вашему служил... Но что Вашей светлости -- вот уже не гадал. А что признал, ничего удивительного. Схожи Вы больно с ним,.. батюшкой Вашим,.. по молодости.
-- Магдая! Магдая! Вино господам принеси из погреба, пятилетнего арвуда, с Ириса. Да дверь не закрывай. Распробуют, еще закажут. Присядьте пока, уважаемые! Перекусите немного. А чуть позже спустимся в погреба, наберем на дорожку винца.
На удивление, оно оказалось весьма недурственным. Впрочем, как и поданные блюда. Филипп, и тот, ел с удовольствием. После того, как они нашли харчевню Тапира, настроение у всех значительно улучшилось. Похоже, один из трех известных ему тайников цел.
Допив вино, Ворон задумчиво посмотрел на Ризека. Затем в полголоса пробормотал:
-- Сколько глупцов сложило свои головы на плахе, лишь потому, что считали, будто стены не имеют ушей. Другие - получили в грудь арбалетный болт, гордо выпятив ее там, где стоило бы постоять в тени. Если хочешь долго жить, Ризек, запомни мои слова.
Филипп недовольно нахмурился: "Мало мне Бареля, так еще и этот поучает".
Подобревший после выпитого, насытившийся Гном удивленно поглядывал то на одного, то на другого.
Появившийся за стойкой Тапир, подал знак.
-- Гном! Останешься здесь. Смотри, чтобы никто вслед за нами не полез в погреб, -- вставая, велел главарь.
Первым, припадая на искалеченную ногу, спускался трактирщик. Вслед за ним, держа в руке масляный светильник - Филипп. Замыкал процессию, аккуратно ступая на жалобно скрипевшую деревянную лестницу - Ворон. Подвал был не особенно глубок, но сух и прохладен.
Трактирщик зажег, висевшие на стенах факелы, и темнота отступила. Вдоль стен лежали большие и маленькие бочонки.
-- Отодвиньте вот ту.
Смахнув рукавом пыль и паутину, показал на углубление.
-- Ваша светлость, вставьте печать.
Стена беззвучно отошла в сторону, открылась ниша, в которой лежали три полупустых бурдюка. Филипп нетерпеливо протянул руку -- вес впечатлял.
Он уже хотел распороть один ножом, но Тапир остановил, предостерегающе подняв руку.
-- Погодьте, Ваша светлость! Везти-то, как собираетесь? Стражи в городе полно. А так, долью вином,... никому и в голову не придет. Кожа бурдюков особая, не смотрите, что давно лежат. Еще Ваш батюшка позаботился. Вот только вина из них пить нельзя. Хоть вкус и не меняется, но становится ядовитым. Можно и душу Трехглавому отдать...
Вскоре, они двинулись в обратный путь.
Увидев "старых знакомых", старший воротной стражи криво ухмыльнулся.
-- Ну что, висельники, нашли работенку? А? Не взял вас де Фовер? Верно я говорю?
-- Да, видать, ты и сглазил, -- недовольно огрызнулся Ворон. - Набрали паршивого вина, сожрали вонючую капусту с бараньими костями и всех-то делов!
-- То-то я гляжу бурдюки полные! - Ну-ка, ты, гномья морда, отлей-ка нам кувшинчик!
-- Что я? Я с превеликим удовольствием! - живо отозвался крепыш.
-- Тащи тот, что побольше. Выпьете за здоровье моей матушки.
Вскоре стены Лота остались позади. А впереди,.. впереди их ждало Кале, где Ворон почему-то назначил сбор своей ватаги.
И лишь на лице Гнома, предупрежденного, что вино в бурдюках ядовитое, еще долго цвела на лице счастливая улыбка...
* * *
Служка не лгала - вино действительно оказалось превосходным: крепким, ароматным, пьянящим. Вот только ни вкуса, ни богатства букета Леон достойно не оценил. Им безраздельно завладели страх и животная тоска. Он очутился в смертельной западне. Хотелось завыть, подобно раненному ворку. Даже страшно представить, что с ним будет, когда раскроется подмена. Рук палача не миновать! Уж лучше удавиться самому.