А священник в мышиной рясе, тем временем, полностью овладел вниманием толпы. Люди, подняв глаза к небесам, стоя на коленях, молились Создателю. И он явил им великое чудо: Небесный Дракон вдруг стал бледнеть, рассыпаться на части, постепенно исчезать...
Леон вылез из-под кареты и уже собирался затеряться среди горожан, когда кто-то схватил его за шиворот. Этот "кто-то" оказался необычайно силен. Он словно тряпичную куклу поднял юношу над землей и втащил в открытую дверцу.
-- Ага! Так вот он каков -- карающая десница божья! Отвечай, гаденыш, кто тебя послал? Почему залез на крышу моей кареты? Кто надоумил?
Богатое платья дворянина, никак не сочеталось с огромной лапищей и грубыми, характерными для простолюдина, чертами лица. Напротив него сидел невысокий, щуплый и скромно одетый человек. В его руке блеснуло лезвие тонкого кинжала.
-- Да чего там пытать, Ваша милость! Найдут в карете - все свалят на нас! Прикончим его, и выбросим на мостовую! Пусть потом разбираются.
-- Помолчи! Последний раз спрашиваю: кто послал?
У Леона от страха внутри все перевернулось, губы предательски дрожали:
-- Н...никто! Я... я сам!
Черные, с проседью брови угрожающе сомкнулись над переносицей, голубые глаза грозно блеснули. Жить осталось миг.
-- Я сам! Леон Барель - мой отец!
Огромная рука перехватила уже несущийся к сердцу кинжал.
-- Да врет он все! Ваша милость!
-- Не твоего ума дело! Погоди! Ну-ка, сопляк! Быстро ныряй под попону. И что бы мне ни звука, пока выберемся!
-- Ваша милость! Да если отыщут убийцу Филиппа в карете канцлера королевства Крейза...
-- Прикуси язык, болван... Лучше прикажи трогать... Сами боги послали мне мальчишку...
* * *
Лот против дактонских войск устоял недолго. Уже в самом начале обстрела, был ранен в шею осколком, а вскоре и вовсе отправился к праотцам, де Фовер.
Десять огромных арбалетов перевозимых на деревянных колесах парами лошадей выпускали один за другим болты в сторону осажденного города. Вместо наконечников на них были ядра Корнелиуса. Редкое при падении не взрывалось. Пусть особой точностью обстрел не отличался, но шума, огня и смертей было предостаточно.
Стоило де Фоверу отдать душу Трехглавому, как его гарнизон сдал город. Впервые за восемнадцать лет над Лотом развевался флаг с гордым лотширским орлом.
Власт за пять дней, почти без сопротивления, занял всю Лотширию и вышел к торинским границам. Здесь, столкнувшись с войском Фергюста, остановился...
Причиной тому стали: с одной стороны - тройное численное превосходство противника, с другой - воля графа Сакского, четко изложенная в прощальном письме.
На развилке, где Имперский тракт уходил на юго-восток, к Межгорью, и начиналась мощеная дорога к Лоту - разбили два лагеря: торинский и лотширско-дактонский. Их разделяла всего лишь лита.
Разожгли костры. Яркими, словно осенние звезды на небесах, точками они разорвали фиолетовое покрывало сумерек, будто бы желали отогнать их прочь.
На смену влажному западному Волингу пожаловал сухой и прохладный восточный Саарлинг. Он был не столь колюч, как любимое дитя ледяного безмолвия Норлинг, однако лишний раз напомнил, что и без того не слишком ласковое лотширское лето закончилось.
Бесконечные стаи серо-красных с черными клювами журавлей пролетали над головами не устающих убивать друг друга людей. Они опустятся чуть дальше, на тянущиеся многие литы, лотширские озера. Ночью, здесь их мог потревожить разве пятнистый болотный кот-ворчун, да еще безжалостный убийца ризек.
Где-то вдалеке раздался леденящий душу вой вышедшего на охоту одинокого ворка. В ближайшей роще утробно захохотал филин-ухан.
Люди ежились от холода и жались поближе к дарящим свет и тепло кострам. Оглянувшись, нет ли рядом офицера, жадно прикладывались к медным флягам. При глубоком дыхании изо рта шел пар.
Кто-то крикнул:
-- Поглядите на небо. Дракон-то, дракон -- и тот замерз. Вон как побледнел.
Звездный скиталец был уже не так заметен и не столь щедр на огненный дождь. Похоже он, вдоволь подразнив Оризис и напугав людей, животных и птиц, решил продолжить свой бесконечный путь.
Ну а люди? Их головы по-прежнему занимала мысль: как побольше и побыстрее истребить себе подобных.
Власт хотел, было под покровом темноты вручную подкатить повозки с гигантскими арбалетами и ударить огненными ядрами по светящемуся торинскому лагерю. Ему почему-то казалось, что Барель именно так бы и поступил. Но, посоветовавшись с де Веляно, решил все-таки дождаться Николя де Гиньона.