Столь необычное событие, казалось, должно было изумить пли, по крайней мере, привлечь внимание обитателей харчевни. Но никто, включая хозяина, не удостоил бедняг даже взглядом. Пара забулдыг, сидевших в углу, тупо уставившись в засаленный стол, продолжала потягивать дешевое кислое вино. Рядом скло-нились еще четверо. Их обезображенные жадностью и алкоголем лица напоминали маски базарных комедиантов, так мало осталось в них человеческого. Случись пожар -- едва ли кто-либо из них тронулся бы с места. Трое бросали кости, а четвёртый, здоровенный детина в лохмотьях, затаив дыхание, следил за мерой. Он то и дело облизывал пересохшие губы и убирал огром-ной лапищей спадавшие на глаза грязные космы.
Леон сразу остановил свое внимание на живописном квартале. Среди игроков он безошибочно определил хозяина ночлеж-ки и его растрепанного слугу. Остальные, скорее всего, постояльцы. Одного из них Барель все же узнал по ярко-рыжим полосам и бороде. Был он из числа служивших в Торе холуев макграфа. Появлялся в Лотширии рыжий нечасто, и видел его Барель лишь пару раз.
"А вот и стража, о которой говорил маркграф!" -- раздражен-но подумал он. -- Пусть бы эти двое и дальше охраняли купчиху. Им это совсем не в тягость. А я из-за каприза Постава лишился двух верных людей, да и сам чуть не замерз".
Рассматривая бесшабашные лица игроков, Барель почув-ствовал, как в душе поднимается волна злости.
- Демоны бы их подрали! -- не на шутку рассердился Леон.
- Мои люди едва живые жмутся к огню, словно шелудивые псы, лошади до сих пор на морозе, а эти мерзавцы и бровью не ведут!"
-- Хозяин! -- Леон хотел крикнуть громко и строго. Но голос предательски дрогнул и, хрипло сорвавшись, утонул в кашле. В его сторону по-прежнему никто не смотрел.
Это было уж слишком! Усталость, мгновенно улетучившись, уступила место гневу. Кровь прихлынула к лицу. Ярость вернула силы.
-- Скотина! -- взревел Барель и, выхватив меч, бросился к игрокам.
На сей раз долгожданный эффект наступил сразу. Хозяин, как ошпаренный, выскочил из-за стола и, подобострастно кланя-ясь бросился навстречу разъяренному посетителю. Взъерошен-ный слуга, наоборот, отодвинулся подальше к стене.
-- Не извольте беспокоиться... Ваша честь... Все сделаем в лучшем виде... останетесь довольны... -- заплетающимся язы-ком мямлил провинившийся трактирщик.
Но разозлившегося Бареля успокоить было не так просто. Он выплеснул скопившуюся за день злость на нерадивого мужлана. Схватив за жидкую бороденку, Леон с силой трепал его из сторо-ны в сторону, то и дело награждая увесистыми тумаками. При этом он назидательно приговаривал:
-- Я научу тебя, скотина, учтивости! В следующий раз при одном виде офицера Его Светлости маркграфа Лотширского будешь вскакивать, как ошпаренный! Бездельник! Висельник! Да при желании я могу сжечь харчевню, а тебя вместе со всей челядью повесить...
В своих угрозах Леон явно переусердствовал. Таких полномо-чий, разумеется, ему никто не давал. Но аргументы трактирщи-ку показались весьма весомыми, а урок этикета явно пошел впрок. Упав на колени, он истошно завопил:
-- Ваша милость! Помилосердствуйте! Пощадите старика! Я сослепу Вас не признал! Да разве бы я посмел! Смилуйтесь! Ради Ваших богов! Смилуйтесь!
Немного поостыв и наградив раскаявшегося грешника еще одним подзатыльником, Барель уже спокойней приказал:
-- Хватит причитать! Лучше займись моими людьми. Видишь, они валятся с ног. Подай горячего вина, похлебки, мяса. Да и про лошадей не забудь. Из-за твоей нерадивости они
к) сих пор на морозе. Да смотри у меня! Если что не так, семь шкур спущу!..
Разделавшись с хозяином, Леон подошел к столу, откуда за ним равнодушно следили две пары пьяных глаз.
-- Я Барель, посланник Его Светлости маркграфа Лотширского, -- представился офицер, предъявляя подтверждающую личность печать. -- Вы должны передать мне купчиху и ребенка. 1де они?
Рыжебородый, окинув его с ног до головы безразлично-мутным взглядом, пьяно срыгнув, невнятно пробормотал:
-- Да куды из такой дыры денешься?.. Где-то там... ик... навер-ху. Иди, вступай во владение...
После чего, почесав бороду, повернулся к столу, на котором в лужах вина валялись вперемешку с пригоршней серебряных монет кости, довольно-таки внятно произнес: