Он засмеялся. Когда она оказалась у края кровати, он опустил руки и отступил назад, позволив телу соскользнуть на пол. Он распутал галстук на её шее, разгладил его и снова заправил себе под воротник. Потом опустился на колени, снял ее обручальное кольцо и положил в свой нагрудный карман. Затем поместил её правую руку под уже знакомым углом, а левую руку — назад к телу, и воссоздал тот случайный наклон её головы. Снова встал и задумался. Она с таким же успехом могла бы стать и балериной, а не просто танцовщицей, но и так сойдёт. Он запечатлел этот стоп-кадр в своём сознании.
Затем он оглядел комнату, мысленно прокручивая каждое движение, которое сделал с тех пор, как вошёл сюда. Он ни к чему не прикасался. Он ничего не уронил. Убирать нечего.
Удовлетворённый, он достал салфетку из коробки в ванной, открыл с её помощью дверь и вышел в коридор. Когда за спиной щёлкнул замок, он сунул салфетку в карман с кольцом, затем надел шляпу и наклонил голову так, чтобы камера слежения не могла запечатлеть его лицо. Мужчина не поднял головы и не снял шляпу даже после того, как добрался до взятой напрокат машины. На парковке не было камер — он хорошо подготовился, но дьявол всегда поджидает тех, кто ведёт себя неосторожно.
Он рассмеялся над случайной иронией этого клише.
Он скользнул за руль и выехал с парковки. Под покровом темноты приторно-однообразный университетский городок Новой Англии переварить было гораздо легче — ведь так резкие черты южан и плоские лица колонистов сохраняли какую-то таинственность, лишь слегка видимые в пятнах уличного света, извивающихся прочь от чернильного леса, который словно подкрадывался всё ближе. Но сам университет был освещён лучше, и, проезжая мимо причудливых федеральных зданий из красного кирпича вперемешку со строениями громоздкой суперсовременной архитектуры, он боролся с искушением пригнуться. Студенты гораздо чаще обращали внимание на сутулых страшилищ, чем другие люди, идущие по своим делам. Мужчина наблюдал, как студент поднял с тротуара листочек, повертел его, чтобы тот загорелся золотисто-красным, и протянул девушке, которую держал за руку. Она улыбнулась и поблагодарила своего кавалера долгим поцелуем.
Брови мужчины взлетели от невольного восхищения. Какой простой и лёгкий трюк, чтобы очаровать девушку — он принял его к сведению, чтобы как-нибудь потом использовать.
Свернув на шоссе, ведущее из Массачусетса, он взглянул на часы. Пара минут до полуночи — точно по расписанию. В такое время дорога до Сиракуз займёт около четырёх часов, даже учитывая достаточно длинный крюк, чтобы без опасений залить бак. Затем он вернёт машину, перекусит в аэропорту и поспит на обратном пути домой.
Он дважды проверил время и вычеркнул каждый шаг из своего мысленного списка. Когда машина выехала на почти пустое шоссе, он бросил фетровую шляпу на пассажирское сиденье и провел пальцами по спутавшимся каштановым волосам.
Такая задержка была мучительной, но жизненно важной. Как бы он ни убеждал себя, что полиция никогда не узнает его настоящего имени, его будут преследовать воспоминания о списке пассажиров и арендаторов машин. Его разум был словно бультерьер, который никак не может выпустить кость — одновременно благословение и проклятие. Он знал, что неделями будет в поту ворочаться с боку на бок, пытаясь заснуть. О том, чтобы ехать всю дорогу на машине, тоже не могло быть и речи — это заняло бы несколько дней и отняло все силы. В любом случае, так он не сможет насладиться убийством должным образом.
Это был компромисс. Не оставлять в ближайшем районе никаких записей, но и ехать достаточно быстро, чтобы добраться домой за один день. Завтра он будет в безопасности, всё устаканится, и он будет медленно прокручивать содеянное, лежа в своей постели.
Глава вторая
Лейтенант Жозетт Фурнье вышла из лифта, аккуратно придерживая свой латте — ничего более похожего на старомодный кофе с молоком так далеко от Нового Орлеана она найти не смогла. Прошлой ночью ей удалось поспать всего три часа, и теперь она чувствовала себя так, словно на нее упал чугунный метеорит. Когда ей было двадцать, даже тридцать, она несколько дней могла обходиться почти без сна, а иногда работать по два — три дня, не засыпая вовсе. Но в тридцать семь время беззаботных гуляний ночи напролёт осталось позади. Она сделала большой глоток из чашки «Старбакс», и тёплая жидкость скользнула по её горлу. Боже, спасибо тебе за кофеин. Она посмотрела вниз и вздохнула, когда одна капля упала на её серый костюм. И за химчистку.
А что ей оставалось делать? Сейчас у нее работа не прекращалась. У нее не было возможности остановиться, необходимость поспать не являлась достаточным поводом для этого. Как только она освоится с ритмом новой должности, эта напряжённая фаза пройдет. Но сейчас работа забирала всё свободное время, и больше Жозетт ничего не успевала, даже спать. Она провела рукой по густым каштановым волосам, которые давно уже пора было подстричь, и потерла лоб над усталыми зелёными глазами.