Когда они скрылись за углом, Киллиан сказал:
— Пойдем?
Я кивнула и пристроилась рядом с ним.
— Не нужно так на меня смотреть, — сказала я себе под нос.
Рука Киллиана лежала на моей пояснице, но он сохранял профессиональную дистанцию.
— Как так?
— Как будто ты хочешь бросить меня на пол и заявить свои права.
— Я думал, тебе нравится этот взгляд.
— Нравится, — признала я. — Очень. Но не тогда, когда мы пытаемся держать наши отношения в секрете от всех, включая моих бывших коллег по группе.
Мы завернули за угол и увидели впереди Мики и Брэндона с Евой. Мики бросил на нас взгляд через плечо, и я ободряюще улыбнулась ему. Как только он повернулся, Киллиан ответил:
— Трудно скрыть, что я чувствую, когда твой бывший называет тебя «своей девочкой».
Я остановилась, позволив своим друзьям снова исчезнуть из поля зрения и посмотрела в темные глаза Киллиана.
— Тогда напомни себе, что я не его. Я твоя.
Киллиан оглядел оба конца коридора и, решив, что мы одни, скользнул рукой с моей спины к заднице и крепко прижался ко мне. Наклонил голову и губами почти коснулся моих. В ответ у меня во рту все пересохло. Мое дыхание смешалось с его, и волна возбуждения прошла через меня.
— Я бы хотел, чтобы мы были одни, — пробормотал он, сжимая мою задницу. — Прошлой ночью у меня была только рука.
Я ухмыльнулась, чтобы скрыть желание, разгорающееся у меня между ног.
— И о чем же ты фантазировал?
— Я не фантазировал. Я вспоминал. — В его глазах светилась похоть. — Я прокручивал каждое прикосновение, каждое облизывание, каждый укус, каждый трах. Твои сиськи в моих руках, когда ты скакала на мне. Твоя задница в моих руках, когда я оседлал тебя.
Мое дыхание сбилось.
— Если ты не прекратишь болтать, то когда мы войдем в студию, всем станет очевидно, чем мы занимались.
— Мы ничем не занимаемся. Я едва прикоснулся к тебе.
— И все же, — я встала на цыпочки, коснулась его губами и прошептала: — Я мокрая и раскрасневшаяся. — Я посмотрела вниз на его промежность. — А вы, мистер О'Ди, щеголяете с набухшей «шишкой».
Туман, наконец, рассеялся в глазах Киллиана, и он выругался, отпуская меня. Бросив на меня раздраженный взгляд, он указал в конец коридора.
— Ты. Иди. Я догоню.
Моя улыбка была полна озорства.
— Не веди себя так, словно это моя вина. Ты сам это начал.
Я рассмеялась под его взглядом и пошла прочь. Через несколько шагов оглянулась через плечо и обнаружила, что он за мной наблюдает.
Хищно смотрит на меня с обещанием во взгляде.
Я вздрогнула, с нетерпением ожидая, когда он выполнит это обещание.
Когда я добралась до студии, Ева заглянула мне за плечо.
— Где мистер О'Ди?
— О, его кто-то остановил что-то спросить. Он будет через минуту. — Я улыбнулась Оливеру. — Привет, Ева познакомила тебя с парнями?
— Да, все вступления сделаны, — дружелюбно сказал Оливер. — Ты готова поработать над «На ветру»?
Из всех песен, которые ребята должны были услышать, эта подходила больше всего. Я сглотнула, чувствуя нервозность.
— Конечно.
— О чем эта песня? — спросил Брэндон.
Он и Мики заняли места на полу, и я направилась к двери кабинки.
Я выдохнула воздух между губами, и это прозвучало дрожаще даже для моих ушей.
— О маме.
В помещении воцарилась тишина, и я протиснулась внутрь. Мне пришлось забыть, что ребята были здесь. Мне пришлось забыть, что все были здесь. Я уже записала эту песню, но мои мысли были не с ней, и ни Киллиан, ни я не были довольны. Следовательно, я вернулась, чтобы перезаписать.
Меня осенила мысль, и я толкнула дверь, чтобы сказать Оливеру, что забыла гитару, когда Киллиан вошел в студию.
С моим футляром для гитары.
Как?
Я моргнула, как сова, и он протянул его мне.
— Я забыл предупредить, чтобы ты взяла с собой гитару, поэтому попросил Отэм подъехать с ней. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Нет. — Я покачала головой, забирая гитару. — Спасибо.
Киллиан положил руку на стенку кабинки, по сути, закрывая меня от посторонних взглядов и понизил голос до шепота:
— Забудь, что здесь полно народа. Здесь только ты и твоя гитара.
Надеясь, что смогу сосредоточится, я вернулась в кабинку и устроилась. Я вообще не смотрела в студию. Я уселась на табурете, надела наушники, убедилась, что микрофон для гитары установлен правильно, и начала петь о том, что когда потеряла маму, потеряла свою душу. О том, что позволила ей дрейфовать по ветру и затеряться в море.
Я пела ее со всем своим горем, которое испытывала последние два года.