Не обращая внимания на жаркое ощущение, пронизывающее мой позвоночник, я продолжала смотреть на незнакомца, петь ему, говоря взглядом, что мне все равно, что он там. Я не боялась его. Он не напугал меня. Разве он не знал, что в последнее время я стала непоколебимой?
Я не знала имени этого мужчины. Я ничего не знала о нем, за исключением того, что его присутствие заставляло всех вокруг исчезать. Он был ростом примерно с метр восемьдесят пять — не очень высоким для мужчины — и обладал спортивным телосложением, но на самом деле не это притягивало взгляд. В нем чувствовалась порода. Я не могла сказать, какого цвета были его глаза, потому что он никогда не подходил достаточно близко, но они казались темными, а взгляд напряженным. В выражении лица была жесткость и отстраненность, которую сложно совместить с очевидным интересом мужчины к моему выступлению. Сегодня он стоял в стороне от небольшой группы зрителей и слушал с безразличным выражением лица, слегка наклонив голову и засунув руки в карманы джинсов.
Когда я добралась до слов песни: «найду такого, как ты», то перевела взгляд из-под краев моей фетровой шляпы на темнеющее небо. Мой тон стал таким же скорбным, как и тяжелые облака наверху. В воздухе повис последний звук фа-диез минор, я опустила голову и позволила тихим аплодисментам осесть вокруг меня.
Я не стала делать длинный перерыв, прежде чем начать петь собственную песню. Как я уже упоминала, большинство людей хотели слышать знакомые им песни, но я была автором и исполнителем, и мне было трудно не петь о том, что я действительно чувствовала хотя бы один раз в жизни. Кроме того, за последние несколько недель наблюдений я заметила, что незнакомец уходил только после того, как я спою одну из своих собственных песен.
Странно, но это так.
Почти все, кто слушал песню Адель, остались, чтобы послушать мою веселую позитивную песню с грустным текстом. Когда я закончила, несколько человек подошли, чтобы бросить в футляр монеты. Некоторые хвалили меня и даже благодарили. Было трудно смотреть на людей, которые просто уходили, так и не оставив мне знак признательности, поэтому я позволила им исчезнуть с моей периферии и улыбнулась тем, кто был достаточно добр, чтобы дать мне деньги.
Их хватит на еду, душ и прачечную.
Если бы кто-нибудь попросил у меня совета по поводу ночлега на улице, я бы ответила: важно всегда держать ноги чистыми и сухими и менять каждый день носки. Прачечная была в двадцати минутах ходьбы от места, где я разбивала свою палатку, а в десяти минутах ходьбы находился бассейн. Поэтому я могла стирать и сушить свою немногочисленную одежду и сохранять свои носки чистыми.
Чувствуя признательность, я с широкой улыбкой и с фальшивым английским акцентом благодарила людей. Я бы имитировала шотландский акцент, если бы могла, но у меня он всегда звучал как смесь ирландского и австралийского. Я обладала хорошим общим южно-английским акцентом, поэтому пользовалась им. Зачем я вообще имитировала акцент? Ну, я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал меня. Если бы совместили мое лицо с голосом, а затем сопоставили с американским акцентом, все могло бы усложниться.
Когда вокруг меня стало останавливаться все меньше и меньше людей, я решила закругляться. Было только три часа дня, но мне очень хотелось принять душ. Плюс, облака надо мной выглядели готовыми в любую минуту разразиться дождем. Отсюда до плавательного центра было около часа ходьбы, и когда я положила в карман заработанные деньги, подумала, не будет ли глупостью не использовать часть денег на автобус? Если я промокну, могу заболеть, и что со мною будет?
Я еще раз взглянула на облака и увидела, что они готовы породить ливень.
Да, сяду на автобус.
Почувствовав знакомое покалывание на коже, я подняла глаза и увидела, что незнакомец все еще стоит там же, скрестив руки на груди, и изучает меня. Мне не понравился его вид.
Этот мужчина начал появляться и слушать мои выступления около месяца назад. С тех пор он приходил каждую субботу, наблюдая на расстоянии. Я знала, что это не физическое влечение, потому что в последнее время я реально выглядела не лучшим образом. Возможно, дело в моем голосе, и это пугало. Пение на улице было риском, потому что все что нужно, это один человек, который из-за голоса догадается, кто я такая.
Отсюда и фальшивый акцент.
Неужели этот парень все понял?
«Отвали», — я послала ему телепатический приказ.
Он же направился ко мне. Я напряглась, укладывая гитару в футляр. Это было что-то новенькое.