Скоро я поняла, что Мерритта — мафиозный клан. Пол клялся, что не принимает участия в делах семьи, и поначалу я ему верила. Но однажды я подслушала один разговор… То, что я узнала, привело меня в ужас. Но что мне было делать, куда идти? Я была беременна, без денег, без друзей, без единого родного человека — если не считать сестры, которая вырастила меня после смерти матери. Но у сестры была своя семья и свои проблемы. Кроме того, обратившись к ней, я могла навлечь на нее беду… Однако я точно знала одно: я не допущу, чтобы мой ребенок рос среди этих людей. Не имею права допустить.
У Сэм голова шла кругом. Ее мать — и замужем за мафией9 !
— А Николас… он знает о нас? — спросила Пэтси.
— Те двое сказали, что нет.
Мать вздрогнула и покачала головой.
— Не езди к ним, Саманта. Ты не представляешь, что это за люди. Они способны на все.
Саманта молчала, подавленная сумятицей собственных чувств. Ее все еще душил гнев — гнев на мать, которая столько лет скрывала от нее правду; но сквозь пелену ярости пробивалось пронзительное сострадание. Теперь многое в поведении Пэтси становилось для дочери понятным. Ясно, почему мать всегда была так осторожна. Почему они с отцом, несмотря на протесты маленькой Саманты, каждое утро отвозили ее в школу на машине и забирали после уроков. Почему в доме Кэрроллов была установлена сигнализация. Почему родители старательно учили Саманту запирать двери и окна, никогда не разговаривать с незнакомцами, а если кто-то попробует завести с ней разговор, бежать от него во все лопатки.
И охотничий домик в лесу, возле озера, который Дэвид называл «нашей хижиной», «нашим тайным убежищем»… Да, теперь все становится понятным.
Понятно, почему отец не разрешал Саманте приглашать в «хижину» друзей и даже рассказывать о ней кому-нибудь. «Это наше тайное место, — говорил он. — Как пещера Али-Бабы». Саманта не возражала — ей нравились тайны. Но теперь даже светлые воспоминания детства приобрели для нее иной, зловещий смысл…
— Почему ты позвонила сестре? — спросила Сэм.
— Я не виделась с ней больше тридцати лет — с тех пор, как уехала из Бостона. Во время войны Дэвид служил в войсках спецназа, ему случалось выполнять секретные задания. Он знал, как затеряться, чтобы тебя никто и никогда не нашел. Это он предупредил, чтобы я не вздумала связываться ни с кем из тех, кого знала в прежней жизни. Но после его смерти мне было так одиноко… Я не могла противиться желанию поговорить с сестрой. И позвонила ей, а потом, три недели назад, съездила к ней в гости. Прошло столько лет… Не могу поверить…
Саманта вспомнила, что три недели назад мать действительно уезжала на выходные — как она объяснила, «к друзьям». И Сэм не насторожилась, хотя насторожиться следовало: впервые на ее памяти мать уезжала из города одна — если не считать деловых поездок в поисках полотен для галереи.
— Я была уверена, что нам ничего не грозит! — простонала мать. По щекам ее двумя ручьями текли слезы.
Сэм вздрогнула. Тридцать с лишним лет кто-то сидел в засаде, выжидая, когда Пэтси совершит ошибку. Подстерегая ее.
— Не встречайся с ним! — прошептала мать. В глазах ее читалась отчаянная мольба. — Мы с тобой можем спрятаться, уехать отсюда. Сегодня же. В Мексику, или…
— Снова бежать? — воскликнула Саманта. — А как же галерея? Наши друзья?
— Саманта, ты не понимаешь!
— Верно, не понимаю! Не понимаю, как могло случиться, что где-то живет мой брат-близнец, о котором я до вчерашнего дня даже не слышала! Что вся моя жизнь оказалась ложью!
— Мы думали, так будет лучше.
— Вы с Дэвидом? Кстати, а с ним ты как познакомилась?
Мать тяжело сглотнула.
— Я… наняла его. Знала, что Пол и его люди идут за нами по пятам, и попросила сестру найти надежного человека, который помог бы мне скрыться. Она посоветовала Дэвида. Ну а потом мы полюбили друг друга.
В этом Саманта усомниться не могла — ей много раз случалось видеть, с какой любовью смотрят друг на друга отец и мать. И как же давил на плечи матери груз одиночества, если она решилась, нарушив собственные правила безопасности, встретиться с сестрой! Сэм ощутила укол вины: ей следовало быть внимательнее к матери, вовремя понять, что с ней происходит.
— Расскажи мне о Поле Мерритте, — попросила она. Пэтси покачала головой.
— Тридцать четыре года я старалась о нем забыть…
— А… а мой брат? О нем ты вспоминала?
— Каждый божий день, — сдавленным голосом прошептала мать.
— Как же ты могла его бросить?!
— Иного выхода не было. Я оставила его, чтобы сохранить тебя.
Сэм подумала, что мать, должно быть, все тридцать четыре года повторяла про себя эту фразу, словно бесконечную молитву.
— Спасти одного ребенка ценой другого?
— У меня не было иного выхода, — повторила мать, и Саманте показалось, что она сама изо всех сил старается — и не может — поверить в собственные слова.
Гнев ее отступил, сменившись пронзительной жалостью. До сих пор мать казалась Саманте сильной женщиной, всегда собранной, уверенной в себе и не склонной к сантиментам. Теперь она знала, какая бездна страдания таилась все эти годы за безупречным фасадом.
— Возможно, Николас в спасении и не нуждался, — осторожно заметила она. — Он ведь мог унаследовать гены своего… нашего… отца. — При этих словах по коже у нее пробежали мурашки. — Когда ты вышла замуж за папу? — спросила она, чтобы сменить тему.
— Тебе тогда был годик. Мы переехали сюда, сменили имена, получили новые документы. Купили галерею и начали новую жизнь.
Перед глазами Сэм, как живой, встал человек, которого она все эти годы считала своим отцом. Все говорили, что они с Дэвидом очень похожи — оба рослые, сильные, спортивные, оба принимают жизнь такой, как она есть, и не боятся рисковать…
— Дэвид хотел, чтобы я тебе все рассказала, — добавила мать. — Он считал, что рано или поздно они нас найдут и лучше, чтобы ты была к этому подготовлена. — Помолчав, она проговорила: — Что бы ты ни думала обо мне и о моем решении — умоляю тебя, не езди в Бостон!
— Пол Мерритта мне не враг, — медленно ответила Саманта. Ей вспомнилась завуалированная угроза в адрес матери, но она решила, что об этом говорить не стоит. По крайней мере, пока. — Те двое сказали, что он разыскивал меня все эти годы. А вы с Дэвидом? Вы следили за жизнью Николаса? Или Дэвид ничего о нем не знал?
— Он все знал, — тихо ответила мать, машинально коснувшись браслета на левой руке — браслета, который она никогда не снимала, который Сэм привыкла считать подарком Дэвида.
Теперь она не была уверена и в этом.
— Я хочу увидеть брата. И выяснить, чего хочет от меня Пол Мерритта. — Поколебавшись, она добавила: — Если он и вправду умирает, это мой единственный шанс…
Шанс на что? Этого она и сама не знала.
— Тогда я поеду с тобой, — сказала Пэтси, но в ее голосе Саманта ясно расслышала страх.
— Нет, — твердо ответила она. — Это я должна сделать одна. А ты отправляйся в нашу хижину, пересиди эти дни там.
— Но галерея…
— За галереей присмотрят Хелен и Терри.
— Нет. Я не стану прятаться там без тебя. Не хочу больше убегать.
— Но почему ты убежала тогда? — не выдержала Сэм.
— Были причины. Поверь мне, Саманта. Причины, о которых я пока рассказать не могу. Как-нибудь потом, позже.
По плотно сжатым губам матери Сэм поняла, что иного ответа от нее не добьется.
— Прошу тебя, Саманта, не уезжай! — снова взмолилась Пэтси. — Останься здесь — среди друзей, людей, которые тебя любят, и…
— И — что?
— Ничего. — Мать снова замкнулась в себе. Саманта чувствовала, что мать о чем-то умалчивает, но понимала, что сейчас не время давить на нее и добиваться правды. Достаточно уже и прозвучавших откровений.