— Хоть наша Марта и любительница покомандовать, она зависела от мамы гораздо больше, чем мы, — вздохнула Салли. — Ей будет ужасно не хватать ее. Мы тоже любили маму, но мы не нуждались в ней так, как она. — Салли повернулась к сестре и сказала: — Не думай, что я забыла про Томми О'Мара и ребенка, Фло. Но ты сильная, ты умеешь выживать. У тебя есть свой дом, хорошая работа. Пришло время простить и забыть.
— Я никогда не прощу Марту и никогда не забуду. — Голос Фло стал ледяным. — В понедельник я буду с ней вежлива, но это самое большее, что я могу сделать.
Но Марта оказалась слишком больной и на похороны не пришла. Салли не ошиблась: Эльза Камерон рассказала, что Марта постоянно зовет мать. Об Альберте она даже не вспоминала.
2
Этот знаменательный год пролетел быстро. Как-то неожиданно наступило Рождество, и Ливерпуль, хоть и изрядно потрепанный после недельных майских налетов, все же выстоял и продолжал борьбу. Налеты еще бывали, но теперь сирена звучала довольно редко. Жизнь продолжалась, и в середине декабря Марта Колквитт родила девочку, которую назвали Кейт — в честь бабушки, которую она никогда не видела.
— Это самое прелестное создание, которое я видела, — рассказывала Салли. — Всегда такая спокойная и веселая.
— Приятно слышать. — Фло старалась изо всех сил, чтобы ее голос звучал великодушно.
— Если бы Марта смогла подыскать себе другое жилье. — Салли обеспокоено нахмурилась. — Не хотела бы я, чтобы мой ребенок находился рядом с этой Эльзой Камерон. Она постоянно колотит своего Нормана. Бедняжка… Ему всего четыре года, и он такой славный мальчишка.
— А что случилось с ее мужем?
— Раньше Юджин возвращался после плавания домой, но в последний раз он сказал ей, что она сумасшедшая, и больше не появлялся. Думаю, сбежал навсегда.
— Когда-то Марта говорила, что у нее какая-то болезнь, — заметила Фло. — Она сказала, что у некоторых женщин бывает такое после родов — какие-то проблемы с головой.
Салли кивнула.
— С этой женщиной не все в порядке, это точно. Честно говоря, Нормана нужно забрать от нее. Она просто не способна быть нормальной матерью.
Казалось до абсурда несправедливым, что Эльза Камерон, недостойная быть матерью, и Нэнси О'Мара, неспособная рожать, — обе стали матерями, а Фло осталась без ребенка. Фло решила сменить тему разговора, пока не сказала чего-нибудь такого, о чем впоследствии придется пожалеть.
— Как тебе мои рождественские украшения? — спросила она. Комната была украшена бумажными гирляндами и блестками. На окнах висели бутафорские падубовые гроздья [5] .
— Похоже на пещеру. Я везде искала украшения, но в магазинах купить нечего. — Прожив несколько месяцев у Фло, Салли нашла маленькую квартиру в Спике, недалеко от «Рутс Секьюритиз», а значит, она с Джоком могла оставаться наедине в те поистине драгоценные дни, когда он бывал в увольнении.
— Я нашла их наверху, — с довольным видом сказала Фло. — Там еще много осталось, возьми, если тебе нужно. Там как будто целый магазин — и весь в моем распоряжении.
— Возьму немного, если не возражаешь. Джок должен вот-вот приехать, хотелось бы все-таки, чтобы квартира выглядела празднично. Не забудь, ты приглашена на рождественский ужин.
— Не забуду. И ты тоже не забудь про вечеринку у меня в субботу перед Рождеством. У меня такое чувство, что я должна эту вечеринку девчонкам из прачечной. Я же так и не отметила свой день рождения.
Салли печально поджала губы.
— Мама так хотела отметить. Она даже искала продукты для праздничного торта.
— Правда? Ты никогда не говорила об этом.
— Да я как-то забыла…
Сестры немного помолчали, думая о маме, об Альберте, о том, как сильно изменился их маленький мир за последние несколько лет.
— Ну ладно, — вздохнула Салли. — У меня завтра утренняя смена. Пойду я домой.
Это было грустное Рождество, полное горьких и в то же время приятных воспоминаний о том, как они праздновали этот праздник раньше. Стало еще грустнее, когда пришло письмо от Бел, в котором она сообщала, что Боб погиб в Северной Африке. «Я так хотела, чтобы вы познакомились, Фло, — писала она. — Это был самый лучший муж, о котором может мечтать женщина. Мы были женаты всего два года, почти день в день, нам часто приходилось разлучаться, но мне всегда будет его не хватать. Всегда».
В канун Нового года Фло надела платье, купленное специально на праздничный танцевальный вечер в «Риальто», который должен был продлиться за полночь. Фло поправила зеркало на камине, глотнула хереса и принялась накручивать волосы.
Встретит ли она кого-нибудь сегодня? Она радовалась, что Рождество прошло и скоро наступит 1942 год. Они договорились с Салли, что оставят прошлое позади и начнут новую жизнь. Фло с кривой усмешкой взглянула на пушистого синего кролика, который лежал на буфете в целлофановой обертке. Она купила его для Хью, но так и не решилась отнести подарок на Клемент-стрит, зная, что его все равно отвергнут. Все равно, подумала Фло, в феврале Хью исполнится два года, и он, наверное, уже взрослый, чтобы возиться с такими игрушками. Она по-прежнему искала возможность увидеть его, два-три раза в неделю прохаживаясь вверх и вниз по Клемент-стрит. Должно быть, Нэнси специально ходила по магазинам, когда Фло была на работе, потому что Фло ни разу не увидела ни ее, ни Хью. Она даже начала беспокоиться, не переехала ли Нэнси в другое место, но Салли сказала, что Марта с Кейт ходила ее навестить.
Фло выпила еще немного хереса. Она уже слегка опьянела, а вечер еще даже не начался. Она даже не знала, как выглядит ее сын! Как же оставить прошлое позади, если о нем невозможно забыть даже через сто лет? Фло принялась напевать «Auld Lang Syne » и твердить про себя, что она сильная, что умеет выживать. Но почему же так хочется плакать, хотя она собирается на танцы, где наверняка хорошо проведет время? «Потому что это не то, чего я хочу на самом деле», — уныло подумала она.
Кто-то постучал в дверь, Фло в недоумении обернулась. Сал вместе с Мартой встречали Новый год у Эльзы Камерон. «Если это Сал пришла уговаривать меня идти вместе с ней, то она напрасно тратит время».
Загорелый мужчина средних лет с запавшими глазами и исхудавшим лицом стоял в дверях с чемоданом в руке. Твидовый костюм сидел на нем отвратительно, а воротник поношенной рубашки явно был слишком велик.
— Да? — вежливо сказала Фло. Мужчина казался совершенно незнакомым.
— Ах, Фло, неужели я так сильно изменился? — трагично произнес он.
— Мистер Фриц! О мистер Фриц! — Она схватила его за руку и втащила внутрь. — Как же я рада вас видеть!
— Ну, хоть кто-то рад меня видеть.
Казалось, он вот-вот заплачет; Фло только что собиралась сделать то же самое. Он вошел, Фло усадила его на стул и принялась разглядывать, будто горячо любимого родственника, которого она давно не видела. Он сильно похудел с тех пор, как она видела его в последний раз, но несмотря на худобу и морщины на лице, выглядел бодрым и здоровым, будто долго работал на свежем воздухе. Его когда-то приятно полные руки теперь стали худощавыми и мозолистыми, но без своих очков в тонкой оправе он выглядел моложе. Чем больше она смотрела на него, тем меньше он становился похожим на прежнего Фрица, которого она помнила.
— Вы вернулись домой навсегда? — спросила она. Ей хотелось потрогать его, убедиться, что он настоящий, и приходилось напоминать себе, что это всего лишь ее работодатель.
Он сказал сухо:
— Сильным мира сего понадобилось все это время, чтобы убедиться, что я не представляю опасности для страны, которая меня приняла. Они отпустили меня перед Рождеством. — Его карие глаза увлажнились. — Фло, я ездил в Ирландию. Стелла даже не обрадовалась, когда увидела меня, и ясно дала понять, что не хочет, чтобы я оставался там. Младшие дети даже не знают, кто я такой. Остальные были со мной вежливы, но им так хорошо на ферме, и я подумал, что они испугаются, если я буду настаивать на возвращении домой. — Он вздохнул. — Их там знают как семью Макдоннегал. Стелла стыдится моей фамилии.
5
Листья и ягоды падуба используются в Великобритании в качестве рождественских украшений. (