— Но что я делаю здесь? — спросила она у странной комнаты и у теней, проплывающих над головой.
Ответа не последовало. Может, она у кого-то в гостях? Чей это дом?
— Есть кто-нибудь? — По-прежнему никакого ответа. Фло в отчаянии сжала кулаки, стараясь решить, что ей делать. Очевидно, нужно выбираться отсюда, идти домой. А еще лучше — пораньше прийти на работу, заняться глажкой, оставшейся со вчерашнего дня. Мистер Фриц приятно удивится.
Она увидела пальто, висевшее за дверью, оно показалось ей смутно знакомым. Фло надела его и вышла. К ней бежал мужчина в странном красном облачении, прямо как Санта-Клаус. «Мистер Фриц!» — улыбнулась она.
Мужчина подбежал к ней.
— Фло, я Питер Максвелл, из соседней квартиры. Я бегал. А вы что здесь делаете в такую рань? Страшно сыро. Вы простудитесь.
— Мне нужно идти, — рассеянно сказала она.
— Может, пойти с вами? — забеспокоился мужчина.
— Нет, спасибо, не надо, — сказала она с улыбкой.
Фло быстрым шагом пошла в туман, по Верхней Парламентской улице на Смитдаун-роуд, мимо закрытых пустых магазинов, новых и старых зданий, на Клемент-стрит и Муллинер-стрит, — названия казались знакомыми, хотя она не могла вспомнить почему. Она искала магазин одежды, где в витрине висело это красивое лиловое платье — она видела его только вчера и хотела купить. Ничего, в обед она вернется и купит его. Но она нигде не могла найти магазин. Мешал туман — наверное, потому и трамваи не ходят, — Фло едва видела через дорогу. Хуже того, когда она свернула на Гейнсборо-роуд, она не нашла прачечной. На том месте, где должен был быть старый деревянный сарай, стояло кирпичное здание, больница с объявлениями в витрине: игровая группа, занятия по предродовой подготовке, группа матери и ребенка…
— О Боже! — застонала Фло.
В голове ее тоже сгустился туман, когда она прочла объявления и не поняла, как оказалась на Гейнсборо-роуд. И почему у нее так сильно бьется сердце? Почему ноги так ослабели? Она не осознавала, что прошла несколько миль с энергией молодой девушки. Туман в голове сгустился еще больше, притупляя боль.
«Мне надо увидеть маму и папу».
Она пошла в сторону Бернетт-стрит. Туман в голове на секунду рассеялся, когда она оказалась перед тремя стоящими в ряд стандартными домами в конце улицы и вспомнила, что их построили на том месте, где раньше стоял дом Клэнси и еще два соседних дома. Она постояла секунду, уставившись на черепичные крыши, маленькие окна. Дверь среднего дома открылась, и оттуда вышел мужчина в куртке и засаленных рабочих штанах.
— Вы кого-то ищите, миссис? — раздраженно спросил он, обнаружив пожилую женщину, стоящую буквально на пороге.
— Раньше я здесь жила, — сказала Фло.
— Не могли вы здесь жить. — Он нахмурился. — Мы с женой здесь поселились, как только построили этот дом, сорок лет назад.
Туман опустился снова, заволакивая мозг.
— Раньше здесь в стене был выступ с окном, и еще ступеньки до двери. — Она приложила дрожащую руку ко лбу. — Что произошло? Его разбомбили?
— Послушайте, милочка, — грубый голос мужчины смягчился. — Вы вроде как немного не в себе. Может, зайдете, жена сделает вам чашку чая, а потом отведет домой. Вы живете где-то рядом?
— Я думала, что живу здесь. — Фло хотелось плакать. Она сказала нетерпеливо: — Скажите, а «Мистери» еще здесь?
— Здесь, конечно, куда ж он денется. Но сейчас не совсем подходящее время для прогулок в парке.
Но Фло, девятнадцатилетняя девушка с красной лентой в волосах, уже шла к воротам парка на свою первую встречу с Томми О'Мара. Она чувствовала, что идет навстречу судьбе, что после этого уже ничего не будет как раньше.
Томми там не оказалось. Наверное, он в парке, ожидает ее под деревом, укрытым саваном тумана. Мокрая трава быстро пропитала ее туфли влагой. Когда она увидела парковую аллею и спортивную площадку, тускло светящуюся сквозь мглу, на мгновение ощущение реальности вернулось, — раньше ничего такого здесь не было.
Был 1996 год, а не 1939.
— Фло Клэнси, — выдохнула она, — этим утром ты ведешь себя, как полная дура.
Ей нужно сесть в автобус и поехать домой, пока у нее еще хватает разума сделать это. Но она не взяла с собой сумочку — значит, у нее нет денег. Она громко заплакала.
— Я слишком устала, чтобы идти назад пешком!
Фло побрела назад. Нужно бы вытащить красную ленту из волос. Должно быть, она выглядит по-идиотски на старухе. Фло удивленно заморгала, обнаружив, что ленты в волосах нет. Наверное, Марта стащила ее перед тем, как Фло вышла из дому.
Бедная Марта! Никогда раньше Фло не испытывала такого сочувствия к сестре, у которой не было счастья в жизни. «Пришло время простить и забыть». За все эти годы Салли сказала эти слова, должно быть, сотни раз.
— Завтра я пойду к ней, — поклялась Фло. — Понесу букет цветов. — Она точно не помнила, где живет Марта, но ничего, вспомнит потом. Туман в голове опускался и поднимался, время бросало ее назад и вперед, и настоящее смешивалось с прошлым. Фло уже выходила из ворот, когда услышала крик:
— Фло!
Фло обернулась. Ее лицо расцвело в улыбке, на морщинистом лице появились ямочки. Фло почувствовала, как засветились ее глаза, когда Томми О'Мара возник из белого тумана, кружившегося по парку «Мистери», и пошел к ней. Она стояла как вкопанная, ожидая, когда он обнимет ее.
Фло помахала ему рукой. О, вот это парень — важная походка, красный платок, небрежно повязанный на шее, старая твидовая кепка на каштановых кудрявых волосах, лихо сдвинутая на затылок. Она никогда не переставала любить его. И никогда не перестанет.
— Фло, девочка моя! — позвал он снова.
— Томми! — Фло протянула руки, чтобы обнять своего прекрасного возлюбленного, который никогда не лгал, который женился бы на ней, если бы не пошел ко дну вместе с «Тетисом», и они жили бы счастливо вместе со своим ребенком. Потом откуда-то из туманных облаков она услышала оркестр, исполнявший «Танцующих в темноте». Ее усталое старое тело раскачивалось туда и сюда в такт музыке, нараставшей и трепещущей в тишине туманного росистого утра.
Фло не слышала, как грузовик медленно сдает назад и въезжает сквозь туман в ворота «Мистери». Он ударил ее, отбросив в сторону, и призрак Томми О'Мара — это последнее, что увидела Фло перед смертью.
Грузовик уехал, и водитель даже не заметил, что он кого-то сбил.
Тело нашел молодой парень, разносчик, который шел домой. Он увидел старую женщину, лежащую лицом вниз на тропинке. Может, она умерла — или просто потеряла сознание?
Он опустился на колени и осторожно перевернул старушку. Теперь стало ясно: она мертва, но, о Господи, за всю свою жизнь он никогда не видел такой сияющей улыбки.
МИЛЛИ
1
Зал церкви оказался настоящей пещерой Аладдина: лотки с самодельными ювелирными изделиями, узорчатыми футболками, жилетами с вышивкой, лоскутными подушками, керамикой, картинами, свечами замысловатой формы, слишком изысканными, чтобы их жечь. Но уверена, что я не была пристрастной, полагая, что лоток нашей Труди самый заметный — и самый дешевый.
Колин приделал к боковине складного стола полку, чтобы выставлять стеклянные изделия на двух уровнях. Разрисованные бокалы и стаканы с поблескивающими внутри свечами были расставлены между высокими бутылками, чтобы огонь просвечивал сквозь стекло цвета драгоценных камней и подчеркивал узоры, изящно очерченные золотом и серебром. Лоток блескал красками, которые только можно вообразить — «как огненная радуга», сказала я и удовлетворенно вздохнула. Я пришла пораньше, чтобы помочь Труди все расставить.
Труди дрожала так, будто собиралась исполнять главную роль в своей первой пьесе.
— Что будет, если я не сумею ничего продать?
— Не говори глупостей. Я сама положила глаз на пять бутылок для рождественских подарков.
— Я не могу брать деньги с родной сестры!