Самого Карлайла ждал дома очень неприятный, но необходимый разговор, который нельзя было дольше откладывать.
++++
Каллен гнал на предельной скорости: хватит сомнений, он должен это сделать! Это трудно и больно, но неопределенность намного хуже.
Пока Карлайл возил Лею в больницу, пока провожал домой, успело стемнеть. Ветви растущих вдоль шоссе деревьев почти закрывали темно-синее вечернее небо, придавая дороге таинственный и устрашающий вид. Карлайл мог только гадать, как люди с их слабым зрением ездят тут ночью. Когда он свернул с шоссе на лесную дорогу, ведущую к дому, стало еще темнее. «Будто бы попал в страшную сказку», он отмахнулся от этой мысли, увидев вдалеке крохотную светящуюся точку – окна дома Калленов.
Однако, Карлайлу пришлось сделать незапланированную остановку. В свете фар мелькнул силуэт: на середину дороги неторопливо вышел Джаспер и встал, дожидаясь. Автомобиль Каллена-старшего остановился в считанных миллиметрах от него.
- Мы ждали тебя несколько раньше, - сказал сын, садясь в машину отца, – Нам нужно поговорить без свидетелей, это очень важно.
Карлайл прикинул расстояние: достаточно большое, чтобы Эсми и Элис, если они сейчас находятся дома, не могли их услышать.
- Хорошо, о чем ты хотел поговорить?
Джаспер, обычно сдержанный и, на посторонний взгляд, холодноватый, заговорил горячо и быстро. Темно-янтарные глаза молодого вампира – Джаспер охотился несколько дней назад, и они начали понемногу менять цвет – взволнованно заблестели:
- Так не может больше продолжаться! Карлайл, прости, что лезу не в свое дело, но ты должен определиться со своей личной жизнью! Ты колеблешься, не можешь решить, с кем твое будущее – Элис то видит тебя с нами, то нет. Ее это выматывает, она нервничает, - Джаспер нахмурился, качая головой. – У Элис болит голова от этой неопределенности, а у меня не хватает сил, чтобы убрать ее боль, - он сжал кулаки, Джаспер не спускал с Карлайла пристального взгляда, – Ей очень больно, она так страдает… Отец, пожалуйста, прекрати это. Я не могу видеть, как ей плохо.
- Слишком долго я откладывал, - Карлайл смотрел прямо перед собой, не оборачиваясь на Джаспера. Так было легче, – Но сегодня я поговорю с Эсми. Ты прав, сын. Я должен внести ясность.
- Хорошо, - Джаспер заметно расслабился, и Карлайл почувствовал, как и он сам расслабляется. И ему уже казалось, что и разговор будет не таким тяжелым, как он представлял.
- Если хочешь, я побуду рядом, поддержу твою решимость, - предложил Джаспер.
- Спасибо, - Каллен благодарно кивнул.
- В любом случае, я должен быть рядом, - задумался Хейл, – Элис видела очень плохие вещи: мама в ужасном горе после разговора с тобой, но она не видела причины разговора, - он посмотрел на отца, ожидая ответа.
- Я потом расскажу тебе все. Сначала нужно объясниться с Эсми, – Карлайл завел мотор, и автомобиль продолжил прерванный путь, – Она дома?
- Да. Элис сначала хотела увезти ее куда-нибудь – очень расстроилась, что Эсми так воспримет то, что ты ей собираешься рассказать. Но я ее уговорил этого не делать, – Джаспер ухмыльнулся, и у Карлайла не осталось сомнений, как именно сыну удалось повлиять на нее.
- Где Элис сейчас? – Карлайлу совсем не хотелось, чтобы ему помешали, когда он, наконец, решился.
- Ушла охотиться, ждет, что я присоединюсь к ней позже, когда закончу свои дела, – судя по выражению лица, Джаспер еле удерживался от осуждающего комментария при виде Карлайла, вздохнувшего с облегчением.
Остаток пути проехали молча: каждый думал о своем.
- Я буду в нашей с Элис комнате. Надеюсь, ты принял правильное решение, – с этими словами Джаспер взбежал по лестнице на второй этаж.
Карлайл же направился в гостиную.
++++
- Дорогой, ты вернулся, - Эсми отбросила перьевую метелку, которой она стирала пыль с фарфоровых статуэток и фотографий в рамочках, стоящих на каминной полке, и в мгновение ока оказалась рядом с мужем, обнимая его, – Как прошла конференция?
Она непонимающе посмотрела на него, когда не почувствовала объятия в ответ:
- Что-то случилось?
Карлайл обвел взглядом гостиную, слегка задержавшись на фотографиях, запечатлевших счастливые моменты прошлого: Розали и Эммет возятся с машиной, парень смеется над испачкавшейся в машинном масле и поэтому надувшейся девушкой; Эдвард и Белла с Ренесми на руках, улыбающиеся и счастливые; Элис в кресле, Джаспер стоит сзади, положив руки ей на плечи – и по его виду ясно, что любой, кто попытается обидеть эту хрупкую девочку, не проживет долго; он сам и Эсми, ее золотые глаза искрятся счастьем…
Семья. Останутся ли они семьей, когда Карлайл раскроет свою тайну? Горло сдавило, как от подступающих слез. Он вспомнил другие глаза, черные, полные радости, надежды и любви к нему. «Чем бы не кончился этот разговор, смолчать я не могу. Ни Леа, ни Эсми не заслужили вранья или малодушного замалчивания».
- Нам надо поговорить, - Карлайл жестом предложил Эсми сесть на диван и занял место рядом с ней. Он взял ее руки в свои.
- Эсми… - он поглаживал маленькие холодные ладони, молясь про себя Всевышнему – пожалуйста, пусть все обойдется. – Ты очень дорога мне и всегда будешь дорога, но я встретил другую женщину.
- Что?
Эсми замерла, ее беспомощный взгляд остановился на Карлайле. Она неверяще замотала головой:
- Нет, нет, нет, не может быть… Скажи мне, что я ослышалась, – Эсми заломила руки, умоляюще смотря на него. Карлайлу захотелось отвести глаза, но он усилием воли заставил себя этого не делать. Доктор с благодарностью подумал о Джаспере – сейчас его влияние чувствовалось очень четко.
- Я долго не мог решиться признаться, не хотел причинить тебе боль. Но это правда – я полюбил…
- Кто она? – прошептала Эсми.
- Леа, – как только Карлайл произнес имя, ему стало намного легче, будто огромный камень свалился с души. Самое сложное было сказано.
Эсми на несколько секунд, а может, минут, замолчала. Блеск золотых глаз потух, она не сводила с мужа взгляда, потом схватила его за руки, сжимая их:
- Ты увлечен ей, потому что принимаешь участие в ее судьбе. Это пройдет, когда Леа перестанет быть твоей пациенткой, - мольба в ее глазах и голосе сводила Карлайла с ума. Эсми будто пыталась убедить в этом не столько его, сколько себя.
- Это все моя вина: мы слишком много времени проводим врозь и поэтому отдалились друг от друга. Но это поправимо, так бывает в каждом браке, мы справимся, - нежный голос, напоминающий звук серебряных колокольчиков, срывался.
- Эсми, - Карлайл осторожно обнял ее, утешая, - не обвиняй себя, прошу. Я очень виноват перед тобой. Между мной и Леа все серьезно, это не какая-то интрижка. Я понял это, когда возил ее в Олимпийский парк. Нельзя было молчать так долго, ты не заслужила того, чтобы тебя обманывали.
- Что изменилось? Я люблю тебя так же, как и в тот день, когда мы принесли друг другу клятвы, - она прижалась к мужу, плечи Эсми тряслись.
- Дело не в тебе, дело во мне. Я люблю ее, ничего не могу с этим поделать. Леа ждет моего ребенка. Эсми, прости меня, я молю о прощении.
Эсми резко отстранилась от него. В широко распахнутых глазах застыли ужас и отчаяние, рот приоткрыт в беззучном крике. Она протянула руку – ладонь замерла в доле миллиметра от щеки Карлайла. Будто бы теперь Эсми не имела права к нему прикасаться.
- Ты не любишь меня больше, – ее шепот больше походил на рыдания.