– Можно джали посидеть с тобой? – спросил Айвен, намеренно унижаясь перед лицом его горя.
Это, в свою очередь, удивило Леппо. В его глазах мелькнули отблески костра, когда он повернулся к Айвену.
– Ты ее лунный брат, – сказал он смиренно и подвинулся, давая ему место. – Это правильно, что ты тоже скорбишь о ней.
Несколько минут они вместе смотрели на Джози, напрасно выискивая на ее восковом лице признаки жизни. Ничего не происходило. Минуты растянулись в часы, а ее тело оставалось таким же неподвижным, как сама ночь. Молчание нарушил Леппо.
– Скажи мне, безымянный, ее душа отлетела? Она отправилась обратно домой, на луну?
Айвен ответил без колебаний, и на этот раз гортанные звуки языка клана дались ему куда легче, чем обычно.
– Ее дом теперь здесь. Она мне так сказала. Если ее душа покинула тело, то она бродит где-то по долине духов, в вечном лесу, как сказал Харно.
– Так, значит, Харно прав? – В голосе Леппо послышались слезы. – Мы ее потеряли?
Айвен покачал головой, вспомнив свою первую встречу с Джози: как она стояла у трапа корабля и высказывала сомнения по поводу его храбрости.
– Нет, она – борец, – сказал он. – Она так просто не отдаст свою жизнь.
Леппо сходил к крохотному роднику в скалах, набрал полный рот воды и медленно впустил ее Джози в рот.
– Это борьба, – сказал он наконец, – еще продолжается внутри нее?
– Я думаю, да. Смотри, она проглотила воду. Она еще здесь. Тело само по себе не может этого сделать.
Он старался говорить уверенно ради Леппо. Хотя на самом деле вовсе не был уверен, что глотательный механизм что-то значит, подразумевает ли он работу мозга, или это простой рефлекс.
– А, – сказал Леппо удовлетворенно. – Она живет. – Потом, несколько застенчиво кивнув на амулет птицы на шее Айвена, спросил: – Это тебе тотем птицы подсказывает?
– Да, – солгал Айвен. – Голос Льены говорит со мной… через дух птицы.
– Что еще говорит тебе голос?
Айвен поднес амулет к уху, делая вид, что прислушивается.
– Она говорит мне, что… что… Нет, голос слишком слабый, – неуклюже закончил он, не зная, что говорить дальше.
– Это потому, что у тебя тело мужчины, – кивнул Леппо. – Тотем птицы отчетливо разговаривает только с истинной ингулой.
Они снова замолчали, только теперь Айвен не просто наблюдал за Джози, но еще и размышлял, каким образом она проглотила воду. Может, конечно, это и не было решающим знаком, но ведь он может поискать и другие. Например, реагирует ли она на тепло и холод. Или… или… ее глаза! Ведь по ним тоже можно кое-что узнать!
Движимый импульсом, он наклонился к ней и приподнял ее веко. Зрачок, серый и холодный, не двигался.
– Ты ищешь ее душу, безымянный? – с интересом спросил Леппо. – Она там шевелится?
Шевелится! Одно это слово вызвало в памяти Айвена случай, когда его ребенком водили к врачу. Тогда ему тоже осматривали глаза. Он метнулся к костру, вытащил из него горящую веточку и поднес ее к лицу Джози.
На этот раз, когда он приподнял ей веко, зрачок тут же сжался до маленького кружка, а сама Джози застонала и отвернула лицо.
Леппо изумленно выдохнул.
– Льена здесь, – со священным ужасом прошептал он. – Она заговорила через талисман птицы и вернула душу лунной женщины из призрачных долин.
– Да. Она скоро вернется к нам, – облегченно сказал Айвен и снова прислушался к ритму дыхания Джози. Теперь это было дыхание спящего. – Надо дать ей отдохнуть. К утру она будет в порядке.
– К утру? – спросил Леппо, схватив Айвена за руку, когда тот собрался отойти. – Но до утра далеко. Что, если ее лунный дом опять позовет ее?
– Не думаю… – начал Айвен, но Леппо перебил его, снова разволновавшись. – Смотри, – показал он туда, где над кромкой гор показался серебристый диск луны. – Она пришла, чтобы забрать ее домой! Отнять ее у нас! – И не обращая внимания на тихие протесты Айвена, он вынул кусочек серебра в виде капли, тот самый, из-за которого они с Джози дрались много дней назад.
Как и амулет Агри, он был нанизан на тонкий кожаный шнурок. Леппо аккуратно надел его на шею Джози.
– Наши братья в горах называют это лунными слезами, – пояснял он, торопливо завязывая концы шнурка. – Они слишком тяжелы для неба, поэтому падают на землю и никогда не возвращаются. Они удержат ее здесь, с нами. Пока она носит это, ее сердце, как упавшая слеза, будет привязано к земле.
Айвен вовсе не был в этом так уверен, но предпочел ничего не говорить и, оставив Леппо дальше нести свою ночную вахту, вернулся на свое место у костра.
За прошедшее время его собственное положение никак не изменилось. Чувство стыда оставалось, несмотря на разговор с Леппо. Но, по крайней мере, с Джози все в порядке. Ей не суждено умереть здесь, во всяком случае, не сейчас. Может быть, и никогда. Эта мысль была утешительна и сама по себе, но еще означала, что пока он не останется в полном одиночестве. С этим Айвен уснул.
Через несколько часов он проснулся. Ночная темень сменилась серым утром. Лес ниже по склону был погружен в тень, а окружающие валуны с чахлыми кустиками, росшими то тут, то там, едва проступали сквозь туман.
Этот туман угнетал его. Все звуки были приглушенные и доносились будто издалека. Особенно слабо звучали голоса, и ему показалось, что он все еще спит. Потом он заметил две фигуры на гребне холма: одна – плечистая и мускулистая, с длинными волосами, завязанными узлом на затылке, а вторая – такая бледная и тонкая, что казалась призраком.
Когда остатки сна выветрились у него из головы, он признал в этой фигурке Джози, все еще слабую от пережитого потрясения. Она хваталась за что-то на своей шее, безуспешно пытаясь сорвать это с себя.
– Не нужна мне твоя проклятая лунная слеза, – говорила она по-английски. – Забери ее!
– Почему ты проснулась в гневе? – спросил Леппо, удивленный ее тоном, и протянул руку, чтобы успокоить ее.
Она оттолкнула его.
– Держи свои грязные руки подальше от меня! Это была их типичная утренняя стычка. С той только разницей, что Леппо безропотно принимал ее упреки.
– Я не могу драться с тем, кто встал между мной и смертью, – сказал он просто и склонил голову.
– Почему? – спросила она, переходя на понятный ему язык.
– Потому что ты теперь имеешь на меня право. Как рисовальщик в пещере, ты завладела моей душой. Отныне моя жизнь принадлежит тебе. Мы связаны друг с другом.
– Чушь! – разозлилась Джози. – Ты лжешь. Ответил ей Харно, чей голос выплыл из тумана:
– Нет, он говорит правду.
15
В пещере было светлее обычного. В земляной пол воткнули факелы, в свете которых были видны рисунки. А еще здесь было жарко, отчасти из-за факелов, отчасти из-за большого сборища народа – весь клан торжественно собрался у дальней стены, на которой был нарисован леопард.
Из всех изображенных тут животных только леопард был в окружении неандертальских охотников. Они были нарисованы не так реалистично, как животные, скорее напоминали тонкие фигурки из палочек, начертанные углем. И поверх каждой из них было очертание руки.
Кто-то бил в барабан, Льена танцевала свой танец в накидке из перьев, а Харно вручил Джози кисть, сделанную из корневища. Ею она попыталась дорисовать к уже имеющимся фигуркам еще одну.
Айвену, наблюдавшему за ней, ее усилия казались наигранными. И он подумал, не решила ли она устроить посмешище из всей церемонии. Но нет, она казалась серьезной и сосредоточенной. И на то были все основания.
Эта церемония была важным шагом для нее и для всего остального клана, готового поступиться своими традициями и признать ее полноправным охотником.
Двумя мазками она дорисовала к своей фигуре грудь и отступила назад, показывая готовый рисунок. Или почти готовый. Следуя указаниям Льены, Джози набрала полный рот красной охры, прижала одну ладонь к рисунку и одним резким выдохом распылила краску.