Когда она отняла руку, та казалась окровавленной. Такими же были губы. А вот отпечаток ее ладони на стене, напротив, был чистым, как младенец, как след, оставленный ее незапятнанной душой.
– Она наложила свою руку на леопарда и усмирила его, – пропела Льена и потрясла своим бубном перед мордой нарисованного леопарда.
– Назови ее, – пропели в ответ люди, отбивая ногами ритм. – Нареки ее именем.
Барабан утих, и Льена подошла поближе к Джози. В наступившей тишине при свете чадящих факелов ее фигура с ярко раскрашенным лицом и диким пучком волос напоминала маску, сошедшую с одной из стен. Обмакнув руку в красную охру, она провела две кроваво-красные полосы по щеке Джози.
– Знаком его крови я нарекаю тебя, – нараспев сказала она. – Отныне ты Юта, Убийца Леопарда. Это твое духовное имя, и ты не будешь откликаться ни на какое другое.
– Юта, – повторили собравшиеся, – Убийца Леопарда.
Под смех старших и плач испуганных малышей церемония закончилась, и все потянулись к выходу из пещеры на яркий солнечный свет летнего дня.
Костер прогорел до ровного ковра углей, а камни, на которых готовили, раскалились настолько, что зашипели, когда Харно плюнул на них.
– Пришло время для пира, – объявил он и повел всех в меньшую пещеру.
Это была единственная пещера с отверстием в верхней части, напоминавшим каминную трубу. Благодаря ему воздух в пещере проветривался, поэтому именно здесь хранили улов с озера в преддверии предстоящих холодных месяцев. Здесь же развесили вялить мясо убитого буйвола.
Каждый раз, когда Айвен входил в эту пещеру, ему приходилось пересиливать себя: для него запах рыбы был словно стена, сквозь которую надо было пройти. Задержав дыхание, он продержался до тех пор, пока Харно не вручил ему кусок мяса, а потом с облегчением вернулся обратно на свежий воздух, где можно было спокойно дышать.
Пока его глаза привыкали к яркому свету, кто-то подошел к нему и сказав: «Дай сюда, джали», выхватил кусок мяса у него из рук. Но это был не кто-то из охотников, как он подумал сначала, а Тарек.
Это огорчило Айвена даже больше, чем все те унижения, которые ему пришлось пережить с самого их возвращения в то утро. Он уселся в сторонке от остальных, собравшихся у костра в радостном ожидании пира.
Пока они ждали, и запах жарящегося мяса дразняще распространялся по поляне, из ближайшей пещеры появилась Агри. Ради такого случая ее волосы были смазаны жиром и заплетены в косы, а лицо разукрашено голубой глиной. Она остановилась у костра и взглянула на Айвена с сожалением, будто извиняясь за то, что должно было случиться дальше.
Потом, отбивая ногами ритм, она запела песню об охоте.
Судя по красивым рифмам и четкому ритму, это была старая песня. В ней рассказывалась извечная история борьбы и испытаний. Агри изменила ее, вставив имена охотников, и новое имя Джози – Юта – выделялось среди них. О самом Айвене не упоминалось, и он был благодарен ей за это. Хотя он хорошо понимал, что именам трусов или джали не было места в такой праздничной песне.
Агри закончила под рев одобрения, и пир начался. Люди хватали с камней куски жареного мяса.
Айвен бы очень хотел присоединиться к ним. Его влекли и атмосфера счастья, и запахи, от которых текли слюнки. Зная, что его не особенно ждут там, он все-таки поднялся, намереваясь подойти. Его остановили два слова – «дена тарун», – сказанные достаточно громко, чтобы пригвоздить к месту. Потом раздался беззаботный смех, который мог быть вовсе по другому поводу. Но это уже не имело значения. С пылающими щеками он покинул пир и отправился к озеру.
Усевшись на песок, он стал обдумывать свое положение и пришел к выводу, что оно – хуже не бывает. Единственным утешением служило то, что он выжил. Это укрепляло его в той полунадежде, что ему не суждено умереть здесь, и его жизнь должна проходить где-то в другом месте, в других временах, среди людей, больше похожих на него самого.
Сейчас он ухватился за эту мысль, как никогда прежде. Однажды корабль вернется за ним. Если придется, он заставит его появиться. Вот только как?
Ответ пришел совершенно неожиданно. Что там Харно говорил о Леппо, когда они были в горах?
В своем сердце он танцем вернет ее к жизни. Почему бы не сделать то же самое с кораблем?
Нет! Это абсурд. Это смешно! Этим можно впечатлить первобытного человека, но только не такого, как он: цивилизованного и рационального.
Однако он не удержался и посмотрел вокруг, не наблюдает ли кто-нибудь за ним. В конце концов, несколько притоптываний в песке ничего не значат. Ну, так как там Льена начинала свой танец?
Он отчетливо представил ее и, копируя, согнул обе руки, подняв их, наподобие крыльев, на уровень плеч. Накидку из перьев пришлось просто вообразить. Как, впрочем, и позвякивание косточек в волосах, которые отрасли настолько, что, спадая налицо, закрывали его от яркого солнечного света.
Поначалу он чувствовал себя неловко, руки и ноги были непослушными и не гнулись. Но по мере того как росла уверенность, он все больше втягивался в танец. Мысленно он все время представлял корабль и вскоре совершенно забыл о реальности. Ему казалось, что он парит между небом и водной гладью озера… Он грациозно двигался по песку, разворачивался, будто ища место для посадки. Зайдя по щиколотку в воду, он промчался по мелководью, оставляя за собой фонтан брызг. Когда они улеглись, успокоился и он.
Айвен и сам не знал, как почувствовал ее присутствие, но иллюзия танца как-то вдруг рассеялась. Откинув назад волосы, он увидел ее. Агри. Она с любопытством наблюдала за ним из-за деревьев.
Потом она осторожно спустилась к нему на берег.
– Ты хочешь, чтобы она появилась? – спросила она, показывая на широкую гладь озера.
Айвен сделал вид, что не понял.
– Она? Что ты имеешь в виду?
– Серебряная рыба с неба, – просто ответила Агри. – Как ты ее называешь… корабль. – Она с трудом выговорила незнакомое слово и, когда ей это удалось, рассмеялась, от чего тяжелые черты ее лица оживились.
Айвен с недоумением взглянул на нее.
– Как ты догадалась, что я делал?
Она снова рассмеялась, но на этот раз над его глупостью.
– Это был хороший танец. Он мне рассказал всю историю прихода корабля яснее слов. Именно таким и должен быть танец – историей для всех.
– Да уж, история, – согласился он с внезапно подступившей горечью, перейдя на английский. – Ею она и останется. А в реальности его ждать нечего.
Агри уселась рядом с ним и взяла его за руку.
– Что это за лунные звуки ты произносишь? В них я слышу только печаль. А после такого танца ты должен испытывать радость.
– Радость? По какому поводу? – спросил он на понятном ей языке. – Я не вижу никакого корабля, Я все думаю, что он прилетит, но этого не происходит.
Она снова рассмеялась.
– Прилетит. Иногда приходится ждать больше года, а иногда одну-две луны. Но, в конце концов, она всегда прилетает. Если ты внимательно посмотришь в пещере духов, то увидишь ее изображение на стене.
– Охотники нарисовали ее? – удивленно спросил Айвен. – Зачем?
– Затем же, зачем они рисуют буйвола или антилопу. И видишь – сработало. Корабль удалось задобрить. Он оставил нам вас в подарок.
– Подарок? Ты считаешь меня подарком?
– Так считает Льена. И я тоже, – застенчиво добавила она. – Льена считает, что вы останетесь с нами навсегда, но иногда во сне я вижу, что ты уходишь. – Она помолчала и вздохнула, совсем как Леппо в ту ночь в горах. – Эти мои сны, – неуверенно продолжила она, – они правильные? Ты покинешь нас однажды?
– Джо… то есть Юта хочет улететь, – сказал он, уходя от ее вопроса.
– Нет, – она выразительно помотала головой. – Юте дали имя. Теперь ее судьба здесь. Луна и тамошние люди скоро выветрятся из ее памяти. Вот увидишь.
– А моя судьба? – спросил он, и в голосе его опять слышалась горечь. – Мне тоже дали имя. Меня назвали ингулой, деной тарун, джали. Это значит, что я тоже должен остаться?