— Обещаешь, что вернешься за мной?
Что-то становится пустым в моей груди, и я не знаю, что это, но это причиняет боль и успокаивает одновременно. Я не могу поверить, что она заговорила со мной.
Наконец, я киваю.
— Обещаю.
Я начинаю поворачиваться, но Гриффин остается прикованным к земле. Расстроенный, я снова дергаю его, и когда он все еще не двигается с места, я смотрю рядом со мной и вижу, что он смотрит на Софию достаточно пристально, чтобы прожечь дыру в ее голове.
Из моего горла вырывается рычание, и костяшки моих пальцев на его руке белеют.
— Ты идешь или остаешься?
Через секунду он отводит взгляд, морщась, когда я тащу его вниз, в кладовку. Это единственная дверь в этом коротком коридоре, не считая выхода наверху встроенной лестницы позади нас. Я отпираю ее, и мы входим в комнату, полную гнилостной вони и темных углов.
Ящики стоят вдоль стен бок о бок, сложенные друг на друга штабелями. Руки, тощие, как зубочистки, немедленно тянутся, хватая нас, и пересохшие голоса перекрывают друг друга, чтобы быть услышанными.
— Помогите…
— Убирайтесь, пока можете…
— Не оставляйте меня здесь…
Волосы на затылке встают дыбом, и я пытаюсь не обращать внимания на голоса, так как голова и без того раскалывается от каждого пронзительного крика.
— Сюда.
Я опускаю Гриффина на землю, чтобы он мог отдохнуть, но он кряхтит и с трудом поднимается на ноги. Он указывает налево от нас, где к стене прислонены одинокий болторез и огнетушитель.
Я хватаю болторез и направляюсь к первому ящику. В нем лежит новенький, которого только что привезли.
— Какого хрена ты делаешь? — грубый вопль Лысого обрывается, когда огнетушитель соприкасается с его затылком.
Он падает на пол, прямо посреди дверного проема. Гриффин опускает огнетушитель, морщась, когда оборачивает руку вокруг окровавленной ткани на животе.
— Дерьмо, — выдыхаю я, пульс звенит в ушах и соревнуется с криками вокруг нас. — Спасибо, чувак.
— Полагаю, я твой должник, верно? — фыркает он, прислоняясь к стене и сползая на пол.
— Думаю, да. Подожди.
Возвращаясь к ящику передо мной, я чувствую, как на моей коже выступает свежий пот, когда я срезаю висячий замок.
Вновь прибывший, спотыкаясь, выходит из ящика, его глаза перебегают с меня на Гриффина. Он тяжело дышит, но зрачки расширены от возбуждения.
Что за черт?
— Спасибо. Я останусь и помогу тебе.
Он тычет подбородком в сторону Гриффина.
— Или я могу вытащить этого парня отсюда, пока он не потерял сознание. Тебе решать.
Мои брови сходятся вместе.
— Я Лекс, — добавляет он, как будто это как-то имеет значение. — Итак, что делать?
Парень мог бы сбежать, но он предпочел рискнуть и быть пойманным. Чертовски странно.
Я смотрю на стену, мои мысли возвращаются к Софии. Мне нужно увезти ее отсюда к чертовой матери. Я хочу сказать ему, чтобы он забрал ее вместо этого. Но я ни хрена его не знаю, и меня бесит, что я не могу рисковать.
— Возьми его, — наконец бормочу я, указывая на Гриффина. — Затем беру болторез и двигаюсь к следующему ящику. — Будь начеку, тут могут быть сигнализации.
— Шутишь? Я разбираюсь в сигнализациях лучше, чем в передвижении по улицам.
— Кроме того, ты, вероятно, столкнешься с кем-нибудь по пути, — я оглядываюсь еще раз, мой тон серьезный. — Убей их, если понадобится.
Губы новенького кривятся.
— После этого? Черт, с удовольствием. Я сожгу их гребаные души в огне.
Моя голова наклоняется. Этот парень мне нравится.
Он берет Гриффина, а я продолжаю открывать ящики, один за другим. Усталость с каждой секундой парализует меня все больше и больше. Большинство детей ничего не говорят, пробираясь через комнату так быстро, как только позволяют их слабые ноги. Некоторые из них хлопают меня по спине или кричат "спасибо". Многие плачут.
Когда я добираюсь до последнего ряда и глаза начинают затуманиваться, болторез выскальзывает из потной хватки. Я вздрагиваю, когда наклоняюсь, чтобы схватить его, и черные точки усеивают мое зрение.
Черт.
Я кладу руку на стену, ожидая, когда пятна исчезнут, как обычно, но становятся только хуже. Держась ладонями за стену, я заставляю ноги вслепую двигаться в сторону студии.
Я должен добраться до Софии.
Я должен.
Я делаю еще один шаг, прежде чем меня с головой окунает в темноту, и я падаю в бесконечный туннель.
— Эй.
Что-то шлепает меня по щеке.
— Эй, чувак. Вставай. Прямо сейчас, черт возьми.